Ищите и найдете - Михаил Волконский Страница 7

Он был знаком с теорией Месмера о магнетизме и знал, что сила, проявленная внезапно явившимся человеком и заставившая больную немедленно погрузиться в сон, была не что иное, как магнетизм. Но он должен был сознаться, что магнитный ток у этого человека был поразительный.

— Не знаю, кто вы, — проговорил он незнакомцу, — но преклоняюсь перед вами…

— Я очень рад, что заслужил похвалу доктора Герье, — ответил незнакомец, второй раз называя женевца по имени.

— Вам известно, как меня зовут? — спросил тот, невольно отступив шаг назад.

— Мне многое известно про вас! — ответил незаметный человек. — Пойдемте в вашу комнату, мне нужно поговорить с вами.

— Но если вы знаете меня, — возразил доктор Герье, — то позвольте и мне узнать, с кем я имею честь говорить?

Незнакомец как-то странно улыбнулся и спокойно и просто проговорил:

— Настоящего моего имени я вам не скажу, а зовут меня здесь, в Петербурге, Степан Гаврилович Трофимов!

— Неужели только Трофимов? — невольно вырвалось у Герье.

— Почему же нет? — ответил Степан Гаврилович. — Трофимов — имя не хуже других!

Он подошел к кровати, где лежала погруженная в сон молодая девушка, и протянул над ней руку.

— Через пять минут, — сказал он властным, внушительным голосом, — ты проснешься и будешь чувствовать себя вполне спокойной! Через пять минут, — обратился он к Августе Карловне, — она проснется и никаких вам хлопот не причинит, будьте уверены в этом! Мы пойдем с доктором к нему, переговорим, а потом я вернусь к вам, чтобы сделать то, зачем я пришел!

— То есть что же именно? — не поняла Августа Карловна.

— Я пришел к вам, — пояснил Трофимов, — чтобы вы мне погадали!

— Неужели, — застыдилась Августа Карловна, — такой человек, как вы, может интересоваться моим гаданием? — И она, присев, сделала реверанс по-старинному.

— Как видите! — проговорил Степан Гаврилович и увел Герье из комнаты.

Варгин направился за ними.

— Вот тут моя комната! — показал Герье, когда они, миновав коридор, подошли к двери его скромного апартамента.

— Вы войдите с нами, — пригласил Трофимов Варгина, — может быть, наш разговор и для вас будет не без пользы!

— Ну, денек! — вздохнул только Варгин, но в комнату к доктору все-таки вошел.

Движения Трофимова, его походка и манера говорить были размеренны и медленны; от него веяло истовостью, уверенностью и спокойствием, и, по-видимому, в его обществе эта истовость, уверенность и спокойствие передавались и всем остальным, так что в его присутствии и Герье, и Варгин почувствовали себя необыкновенно хорошо и приятно.

На вид скромный, незаметный, Степан Гаврилович внушал к себе необыкновенное и безотчетное уважение.

Казалось, этот человек не способен совершить промах, и все, что он делал, было именно необходимо и нужно сделать в данную минуту и при данных обстоятельствах.

Они вошли в комнату доктора и сели.

Очевидно, речь должна была принадлежать странному посетителю, и потому Герье и Варгин молчали, ожидая, что скажет он.

И он начал говорить.

— Не думайте, — обратился он к доктору, — что ваши труды, которые вы потратили в Женеве на приобретение познаний, пропали даром. Два года вы провели в Петербурге без практики, но не увлеклись праздностью, не совратились также с честного пути и, несмотря на то, что ваши средства подходят к концу, сегодня вы выдержали серьезное испытание и доказали, что деньгами нельзя вас принудить к нарушению вашего долга.

— Но, позвольте, — перебил пораженный Герье, — откуда вы знаете все это, знаете так, как только может быть известно мне, да вот разве единственному моему приятелю, Варгину?

— Ничто не пропадает в человеческой жизни! — ответил Степан Гаврилович. — И оценка наших дурных и хороших дел бывает не только на том свете, но и на этом! Не удивляйтесь, что я знаю, как это говорится, всю вашу подноготную, и не думайте, что тут действует что-нибудь сверхъестественное! Просто вас имели в виду и следили за вами довольно искусно, так что вы и не подозревали этого!

— Неужели и за мной следили тоже? — беспокойно и испуганно спросил Варгин.

Трофимов только прищурился в его сторону и протянул неопределенно:

— Может быть!