Последний император - Вольдемар Балязин Страница 7

Свидание было дано, причем Толстой хотел, чтобы Мария Александровна уговорила сына дать откровенные показания о тех, кто стоял за спиной их организации, ибо Толстой был уверен, что студенты были лишь орудием в чьих-то более страшных руках.

1 апреля в 10 часов утра свидание состоялось. Оно проходило не в камере, а в отдельной комнате, но в присутствии одного из офицеров, и продолжалось два часа. Потом было и еще несколько свиданий. Мать уговаривала его раскаяться и уверяла, что в этом случае ему сохранят жизнь, но он категорически заявил, что это невозможно и что он должен умереть. Уже на первом свидании Александр плакал и обнимал колени матери. Более того, он понимал, что грядущая кара – справедлива, сказав матери на одном из свиданий:

– Я хотел убить человека – значит, и меня могут убить.

* * *

1 апреля всем обвиняемым по делу о подготовке покушения на «жизнь священной особы государя императора» было вручено обвинительное заключение. Всего перед судом должны были предстать 14 человек, а еще одна обвиняемая – Анна Сердюкова – была выделена особо, так как ей вменялось в вину только то, что она, зная о готовящемся преступлении, не довела об этом до сведения полиции.

Вслед за тем дело было передано в Особое присутствие Правительствующего Сената, которое 15 апреля и вынесло приговор. Пятеро обвиняемых – Генералов, Андреюшкин, Осипанов, Шевырев и Ульянов – были приговорены к повешению и казнены в Шлиссельбурге 8 мая, остальные – к разным срокам каторги и ссылки, а Сердюкова – к двум годам тюрьмы. Одним из осужденных был член Виленской организации «Народной воли» поляк Юзеф Пилсудский, получивший 15 лет каторги. Впоследствии он стал главой независимой Польши.

* * *

А через полтора года произошло еще одно чрезвычайное происшествие.

Одной из наиболее трагических страниц в жизни Александра III и его семьи оказался совершенно неожиданно день 17 октября 1888 года.

В этот день император, императрица и их дети возвращались в Петербург из поездки по югу России, и их поезд проходил в 47 верстах к югу от Харькова – между станциями Тарановка и Борки. Был полдень, и вся семья и свита собрались за завтраком в вагоне-столовой. Погода была холодная и дождливая. Состав, который тащили два мощных товарных паровоза, спускался с шестисаженной насыпи, пролегавшей через широкий и глубокий овраг. Как потом установили, скорость поезда была 64 версты в час.

И вдруг произошел сильный толчок, за ним – второй, раздался страшный треск, вагон сорвался с колес, пол растрескался, стены вагона разошлись и крыша съехала вперед, образовав косой навес над столом. Царь, вскочив, подставил плечи под тот край крыши, который еще не опустился вниз, и держал ее до тех пор, пока его жена, дети и свита не вылезли из-под остатков вагона.

К счастью, все сотрапезники остались невредимы, только сам царь получил настолько сильный удар в бедро, что находившийся в кармане его брюк серебряный портсигар оказался сплющенным. (Впоследствии этот удар способствовал развитию болезни почек, от которой царь и скончался через шесть лет.) Дочь Ольгу и сына Михаила выбросило на полотно, но и они отделались лишь ушибами. Зато все другие вагоны превратились в груду обломков.

Александр тут же возглавил работу по спасению людей и вместе со всеми разгребал куски железа и дерева, вытаскивал из-под руин убитых и раненых. А только убитых оказалось более двадцати. Мария Федоровна, в одном платье, с непокрытой головой, под холодным дождем перевязывала раненых, пока через несколько часов не подоспела помощь.

Весь дальнейший пятидневный путь в Петербург превратился в триумфальное шествие, во время которого не умолкали колокола всех церквей, воздававших хвалу Господу за чудесное избавление от смерти царской фамилии.

Потом этот день – 17 октября – в семье Романовых всегда отмечали как день проявления к ним милости Божьей, и отмечали его церковными службами и широкой благотворительностью.

Расследование возглавил знаменитый юрист, литератор и общественный деятель А. Ф. Кони. В случившемся он не обнаружил злого умысла, но выявил вопиющую халатность, техническую безграмотность и технологическую отсталость железнодорожного строительства. Оказалось, что царский поезд тянул не пассажирский паровоз, а два мощных товарных со скоростью, которая была недопустимо высокой для русской железной дороги с облегченными рельсами, деревянными шпалами и песочным балластом. (В Европе рельсы были тяжелее, шпалы делались из железа, а насыпи имели не песок, а щебенку.) Кони установил, что незадолго до этого управляющий юго-западными железными дорогами С. Ю. Витте обратил внимание министра путей сообщения адмирала К. Н. Посвета на недопустимость и опасность такого рода способов движения императорских поездов. Посвет на это письмо не отреагировал и вынужден был после катастрофы уйти в отставку, а Витте стал директором Департамента железных дорог в Министерстве финансов, начав свою блистательную карьеру, завершившуюся постом Председателя Совета министров.