Краткая история Европы - Джон Херст Страница 7

В то же время мыслители Ренессанса не нападали на христианство напрямую. Придерживаясь разных позиций по ряду вопросов, они в общем и целом разделяли христианский взгляд на мир. Однако их отношение к самой религии скорее напоминало отношение древних. Она воспринималась как некий фон, как в целом хорошая и нужная вещь, но все же – в ряду других, также заслуживающих внимания. Религия больше не контролировала все стороны жизни и мысли, как того желала церковь. И как только этот контроль был устранен, европейская мысль стала гораздо более смелой, толерантной, не такой безапелляционной, как раньше.

Возрождение стало отправной точкой в процессе секуляризации европейского общества. В секулярном мире религия может существовать, но как личное дело каждого или как дело определенной группы, члены которой разделяют одни и те же взгляды – как в современном мире. Религия не занимает доминирующего положения, в котором она могла бы насаждать свои правила и обряды, контролировать интеллектуальную жизнь общества.

В эпоху Возрождения люди, принадлежавшие к одной культурной традиции, примерили на себя другую. Приобретение подобного опыта означает, что вы уже никогда не станете прежними. С этого момента в вашем сознании не остается ничего определенного и навсегда зафиксированного. Европейская мысль – не в последний раз – выскочила из своей собственной скорлупы.

Люди эпохи Возрождения первыми провозгласили греко-римский век «классическим» ^[3]. Слово «классика» означает в этом случае «образец для подражания»: на классические образцы можно равняться, но их невозможно превзойти. Они считали, что достижения древних в литературе, искусстве, философии и науке были и останутся непревзойденными. Соответственно, нужно было максимально к ним приблизиться – и это считалось бы успехом. Таким образом, Возрождение внесло коррективы в состав нашего сплава, объявив превосходство древних.

То, как мы располагаем события прошлого на временной оси, основывается на двух разных традициях, что служит постоянным напоминанием о смешанной природе нашей цивилизации. Мы отсчитываем годы от рождения Христа и тем самым по-прежнему позиционируем себя как христианскую цивилизацию. «Наша эра» начинается с года рождения Христа (который, по всей видимости, на самом деле родился не в первом году н. э., а в 4 или 6 году до н. э.). Однако деление истории на эпохи – Античность, Средние века и Новое время – никак не связано с христианством. Оно появилось в эпоху Возрождения и транслировало идею, согласно которой античный мир достиг верха совершенства, однако затем человечество сбилось с пути и потеряло связь со своим наследием. Этот период блужданий и стал называться «Средними веками» – временем, когда церковь достигла вершин своего могущества в интеллектуальной и общественной жизни. Поэтому схема «Античность – Средние века – Новое время» отражает взгляд на прошлое, далекий от христианского.

Эту трехсоставную схему (Античность, Средние века, Новое время) могут проиллюстрировать три скульптуры. Первая статуя родом из Древней Греции – этим и объясняется отсутствие у нее правой руки. Надо сказать, что до нас дошло не так много древнегреческих скульптур. Обычно мы имеем дело с римскими копиями, которые сильно уступают оригиналам. Итак, первая статуя, выполненная Праксителем, изображает бога Гермеса с маленьким Дионисом. Человеческое тело как предмет красоты и совершенства – это изобретение древних греков. Здесь уместно вспомнить известного искусствоведа Кеннета Кларка, различавшего понятия «нагой» и «голый».

Нагота самодостаточна, она не определяется через отсутствие чего бы то ни было. Голое тело, напротив, – это просто-напросто тело без одежды, и отсутствие одежды на нем воспринимается как дефект. Разумеется, большинство мужских фигур не выглядят так, как у Праксителя: греки не ставили перед собой задачи изобразить некое реально существующее тело. Они стремились передать через тело идею совершенства и использовали математические построения для того, чтобы вывести наиболее красивые, приятные глазу пропорции.

Вторая скульптура отражает средневековое видение человеческого тела. Эти фигуры располагаются на воротах собора Хильдесхайма в Германии. Перед нами Адам и Ева после того, как они вкусили запретный плод. Адам винит Еву, Ева винит змея. Оба они стыдливо прикрыва ют свою наготу. Это уже совсем не та «нагота», о которой только что шла речь. В позах Адама и Евы находит отражение характерное для христианского учения отношение к телу как к источнику греха.

Третий пример – скульптура Микеланджело, созданная в эпоху Возрождения. В подражание грекам автор изображает своего героя нагим. Давид предстает перед нами как воплощение совершенства. Это образ человека как создания возвышенного, одухотворенного и прекрасного – цитируя Гамлета: «Как он похож на ангела глубоким постижением! Как он похож на некоего бога!»

Так на пути из Античности к Новому времени через Средние века обнаженное тело из нагого становится голым и потом снова нагим. Во всяком случае, таково было видение эпохи Возрождения.

* * *

Возрождение стало первым шагом на пути к разрушению средневекового мира. Вторым была протестантская Реформация шестнадцатого века. Она явилась уже непосредственной атакой на церковь. Ее целью было вернуть христианство к исходному, доримскому состоянию. Как мы видели, церковь приобрела римские черты потому, что она сформировалась как институт в Римской империи. Последняя пала, однако церковь выстояла. Ее возглавлял папа, напоминавший императора, затем шли епископы и архиепископы, напоминавшие старую имперскую администрацию, после них – священники, служившие повсеместно. У этой священной организации были свои законы, наказания, тюрьмы и своя система налогообложения.

Папа и епископы управляли церковью и формулировали ее учение. Церковь сулила спасение, но только она располагала средствами, необходимыми для его обретения: вы должны были причащаться, посещать мессу; вам нужен был священник, совершавший магическое превращение хлеба и вина в тело и кровь Христовы, исповедовавший вас, отпускавший грехи, назначавший за них епитимью. Священник мог предписать вам произнести какое-то количество «Аве Мария», или отправить в паломничество, ну а за более тяжкие грехи вас могли высечь перед алтарем (разумеется, по вашей собственной воле). Если вы оказывались при смерти и при этом обладали неплохим состоянием, священник мог настойчиво сказать, что не видать вам Царства Небесного, если существенную часть этого состояния вы не завещаете церкви.