Петербург: неповторимые судьбы. Город и его великие люди - Николай Коняев Страница 7

Удивительное ощущение возникает у каждого, кто бесстрастно вглядывается в этот исторический персонаж.

Происходит немыслимое. Человек эпохи Просвещения, окруженный множеством образованных людей, оставивших сотни дневниковых и мемуарных свидетельств, он не улавливается в сети памяти. В многочисленных записках, посвященных его правлению, мы находим только вздорные карикатуры или фантастические слухи, напоминающие волнение, что возникает в помещении, когда через него быстро проходит большой человек, самого же императора мы видим в другом, эпически-легендарном, измерении, где и положено находиться основателю новой императорской династии.

Можно подробно проследить все политические события и тенденции, приведшие к «мальтийской затее», когда Павел взял под свое покровительство Орден Мальтийских рыцарей, а 29 ноября 1798 года принял и звание Великого магистра державного ордена Святого Иоанна Иерусалимского ^[7].

Звучит, разумеется, диковато. Не зря некоторые исследователи сопоставляют это предприятие по своему безумию с затеей Петра I принять в русское подданство пиратов Мадагаскара.

Однако, если мы вспомним, что звание Великого магистра Павел принял накануне заключения в Петербурге союзного договора с Англией, а в Константинополе – союзного и оборонительного договора с Турцией, то в контекст этих договоров «мальтийская затея» впишется совершенно естественно. Мальта была важна стратегически для борьбы с угрозой превращения Средиземного моря во «французское озеро».

Напомним, что именно тогда и состоялась знаменитая русско-турецкая экспедиция под командой Ф. Ф. Ушакова в Средиземном море. Эскадра Ф. Ф. Ушакова подошла к Ионическим островам. Острова были освобождены от французов. Крепость на острове Корфу взята в осаду.

Какое же тут безумие? Напротив. Все в этой затее стратегически и политически обосновано. И если непостижимое и присутствует, то проявляется оно в другом.

Все политические резоны и стратегические расчеты, связанные с «мальтийской затеей», как и другие перипетии «рыцарской» войны Павла с Наполеоном, существуют как бы без соприкосновения с Россией, вне русской жизни. Они занимают в русской истории такое же место, как сказка или обрывок древнего эпоса, по ошибке вклеенные в серьезный учебник.

Павел в облачении Великого магистра державного ордена Святого Иоанна Иерусалимского.

Знаменитый, вошедший во все учебники военного искусства, переход Суворова через Альпы… Штурм Ушаковым крепости Корфу…

В. О. Ключевский писал, что царствованию Павла «принадлежит самый блестящий выход России на европейской сцене». На наш взгляд, эти великие походы и сражения принадлежат истории XVIII века так же мало, как и египетские походы Наполеона…

Они разновременны с событиями, которые происходили тогда в России и в мире. Они из того древнего эпоса, в котором Божия воля осуществляется зримо и очевидно для всех, где вожди, герои и рыцари существуют не как образы, а как объективная реальность, формирующая новые великие династии и государства.

Но зарождение подлинных царских династий и должно происходить в подобной мистически-древней глубине, а не среди придворных интриг «шурья». Не криками подкупленных, полупьяных казаков утверждается династия, а в древнем эпосе, где живут герои и рыцари. И что толковать, дескать, это время давно миновало. Время тоже в Божией воле, и то Божие чудо, которое было сотворено с историей в конце XVIII века, лучшее доказательство этому.

После всех трудов энциклопедистов и просветителей, после революционного атеизма зарождается династия Наполеона. И тут же мы видим рождение династии Павла. И рождаются обе эти династии не придворными интригами, а подвигами героев и рыцарей.

Анализ внешней политики Павла без учета вневременной, эпосообразующей составляющей бессмыслен. Вся павловская политика обращается тогда в хаос, который только и улавливают мемуаристы, воспитанные в духе екатерининского вольтерьянства и афеизма.

Действительно, Россия то воюет с Францией, защищая Средиземное море, то вступает в союз с Францией, чтобы совершить индийский поход. Это не вмещалось в сознание екатерининских вельмож, заменивших способность к размышлению заимствованием у французских просветителей общепризнанных истин и готовых шаблонов, облеченных в красивые фразы.

Военный переворот, совершенный Наполеоном Бонапартом 19 брюмера (11/22 ноября) 1799 года, поставил точку на французской революции. Став первым консулом, Наполеон стремительно вывел из войны Австрию, а в 1801 году начал переговоры с Павлом об изъятии совместными усилиями жемчужины английской короны – Индии.

Эта русско-французская экспедиция достойна была, по словам Наполеона, «увековечить первый год XIX столетия и правителей, замысливших это полезное и славное предприятие». Целью похода должно было стать безвозвратное изгнание англичан из Индостана и освобождение богатой страны от британского ига.

Наполеон предполагал использовать общую армию в семьдесят тысяч человек, из коих с русской стороны двадцать пять тысяч регулярных войск всех родов оружия и десять тысяч казаков.

Французские войска должны были спуститься по Дунаю в Черное море. Затем на транспортных судах переплыть Черное и Азовское моря и высадиться в районе Таганрога. Дальнейший план такой: французский корпус идет вдоль правого берега Дона до казачьего городка Пяти-Избянки. Достигнув его, армия переправляется через Дон и сухим путем идет к Царицыну, а оттуда спускается к Астрахани. Там французские войска садятся на суда и отправляются в Астрабад, приморский персидский город, который становился главною квартирой союзной армии, – сюда подходили русские войска и казачьи части, и здесь сосредоточивались военные и продовольственные магазины. Выступив в поход, русско-французская армия идет через города Герат, Ферах и Кандигар и достигает правого берега Индуса.

По расчетам Наполеона, марш французской, а затем объединенной армии должен был занять от Дуная до берегов Индуса 120 дней.