Храм фараона - Зигфрид Обермайер Страница 69

— Ну, Гори, — хохотнул Рамзес, — для таких имеется палка. Дюжина ударов по задней части способна решить большинство проблем. В моем гареме триста женщин — и никаких сложностей. Ты должен только правильно обращаться с ней в постели, и вскоре она будет чувствовать себя как твоя супруга и станет совсем ручной. Ты это попробовал?

Гори вздохнул:

— Но, Богоподобный, вся моя сила принадлежит тебе, я не могу и не решаюсь тратить ее на женщин. Я от этого, может быть, устану, стану неловким и утрачу твою милость. Нет-нет, твоя милость мне дороже всего.

Рамзес рассмеялся от всей души, и Гори чуть было не порезал его ухо.

— Ах, Гори, ты старый растлитель мальчишек, если говорить прямо. Ладно, отошли девушку именем Баст назад ко двору и выбери себе вместо нее раба. Мои сыновья уже встали? Молодежь трудно встает по утрам.

Но все четверо были уже давно на ногах. Они искупались, торопливо проглотили пару ложек гороховой каши с медом и тренировались в стрельбе из лука по тонким глиняным кувшинам, вылепленным в рост человека. При попадании такой кувшин со звоном разлетался на куски.

Рамзес подошел к ним и понаблюдал за соревнованием. Девятнадцатилетний Амани снова выказал себя возбужденным и нетерпеливым, его стрела часто не попадала в цель. Он с досады отбросил лук.

— Мне уж слишком не везет в игре! — воскликнул он в гневе. — Каждая стрела летит не так. Надо учитывать ветер и что-то еще. Я предпочитаю вот это…

Он вытащил пращу, играючи развернул ее, и глиняный кувшин разлетелся на тысячу кусков. Слуга протянул ему еще пару хорошо обкатанных камней, и ни один из них не пролетел мимо цели.

Амани гордо улыбнулся:

— Попробуйте догоните меня с вашими стрелами, если сможете.

Сети улыбнулся в ответ:

— Почему нет? Ты, конечно, прав — каждая стрела летит по-своему, и ветер откуда-то всегда дует. Но если следует все это учесть…

До того как натянуть лук, он проверил стрелу, старательно прицелился, и кувшин разлетелся на куски. Его вторая стрела отбила только верх кувшина, зато третья, как и первая, попала прямо в цель.

Царь подошел к ним, и сыновья почтительно поцеловали его руку.

— Были бы вы в Кадеше, битва была бы закончена в первый же час. Камни, пущенные из пращи Амани, раздробили бы множество хеттских черепов, как глиняные кувшины, а ваши стрелы пробили бы любой кожаный панцирь.

Конечно, это не было сказано всерьез, но молодые люди так просияли, как будто отец только что назначил их своими соправителями.

— Теперь о сегодняшних планах, — продолжил царь. — Опытные охотники считают, что мы уже достаточно добыли дичи здесь, на восточном берегу, и что нам следует отправиться в угодья на юге. Последуем их совету. Через полчаса мы отправляемся.

Приблизительно в это время Меру отправился в путь. Он шел мало известными обходными тропами, чтобы не попасть в руки никому из ширдану. Услышав издалека плеск воды и человеческие голоса, он присел, прислушался и стал напряженно всматриваться туда, откуда исходил шум. Он стоял по колено в воде, но из-за дремлющих повсюду крокодилов не осмеливался пойти дальше. Он не хотел использовать лодку, потому что тогда он был бы не так подвижен и его легче было бы обнаружить.

Пригнувшись, он всмотрелся вдаль и увидел, как помощники охотников отодвигают заросли папируса. Потом у берега появились несколько мужчин, и Меру показалось, что на одном из них блеснул золотой урей. Это, похоже, был один из принцев, который при помощи слуг забирался в опасно качавшуюся лодку. Бесконечно медленно Меру взялся за свой лук, положил стрелу, прицелился и… снова опустил оружие. Расстояние оказалось слишком большим, и вокруг было так много людей. Он еще глубже присел и медленно, как улитка, стал ползти вперед. Меру не чувствовал ни страха, ни ненависти, им владела только одна-единственная мысль: один из сыновей Солнца был предназначен для его стрелы. Поэтому он полз весь в иле вперед и вперед. Почти жреческое чувство завладело им сейчас, ведь это Себеку он хотел пожертвовать одного из принцев в качестве искупительной жертвы за пренебрежение, которое бог Крокодил терпел при нынешнем царе.

Рамзес предпочел побродить немного по берегу, в то время как его сыновья взобрались-таки в легкие, как перо, папирусные лодки, нахохотавшись при этом вдоволь. Сети впервые был в подобной лодке и два раза чуть было не опрокинулся, благо его подхватили слуги. Наконец он более или менее надежно уселся, и позади него встал гребец.

Наследный принц Амани долго колебался, присоединиться ли к братьям или же сопровождать отца. Он помог забраться в лодку своему брату Енаму, оттолкнул лодку от берега, выпрямился и… тихо вскрикнул. Он поднес руки к шее, которую насквозь пронзила оперенная стрела, и острие выскочило с другой стороны шеи.

Сети и Рамозе, занятые своими лодками, находились спиной к Амани, они ничего не заметили, перекидывались шутками, смеялись и забавлялись. Но Енам, который уже сидел в лодке и хотел спросить брата, поедет ли он с ним или нет, почувствовал, как стрела пролетает мимо его лица.

— Рамозе, Сети, немедленно назад! — заревел царь, вытаскивая тихо стонущего Амани из воды. Склонившись над сыном, Рамзес положил голову умирающего себе на грудь.

Сети отреагировал молниеносно. Он просто выпал из лодки и уже мчался к берегу, когда Енам взволнованно сказал:

— Вон там, стрела прилетела оттуда, я слышал звук ее полета!

Сети выхватил копье из рук подбежавшего стражника и помчался, куда указывал Енам. Сильно колеблющиеся заросли папируса выдали укрытие убийцы, пустившегося в бегство.

Меру отбросил лук и рванул прочь. Задыхаясь, он с трудом бежал по мягкому илистому берегу реки, стебли папируса хлестали его по лицу и резали щеки. Меру давно потерял оба приклеенных уха, но, ничего не замечая, торопился вперед и нащупывал за поясом короткий кинжал. Однажды он чуть было не попал в руки одному из ширдану, быстро бросился в сторону и пронзил мужчину кинжалом, прежде чем тот смог позвать на помощь.

«Дальше! Дальше! Дальше!» — побуждало его ка, и Меру, задыхаясь от напряжения, бежал по илу, в то время как по его исцарапанному лицу стекала кровь. Все чаще он падал на землю, потерял при этом накладной нос, но не обратил на это внимания, желая лишь одного: добраться до цели.

Наконец появилась маленькая бухта в форме полумесяца, однако там уже были несколько вооруженных людей, а позади себя Меру услышал голоса приближавшихся преследователей.

Во главе их через заросли папируса продирался Сети с копьем в руке и безмерным гневом в сердце. Независтливый и еще неиспорченный шестнадцатилетний юноша в этот момент не думал о том, что смерть Амани, может быть, и его на несколько шагов приблизит к трону. В нем горело лишь желание наказать убийцу за это страшное святотатство.

Высокому Сети нелегко было двигаться вперед по болотистому илу, но его во много раз возросшая от гнева сила сметала стебли папируса. Наконец он почти нагнал Меру и видел его покрытую потом, сочившуюся кровью спину. Но каждый раз, когда Сети поднимал руку с копьем, беглец исчезал в зарослях папируса.