Суриков - Татьяна Ясникова Страница 68

Этюдов и зарисовок красноярских девушек-красавиц из самых разных сословий (у Натальи Кончаловской они — «Милитрисы Кирбитьевны Румяные») художник сделал во множестве. Казак, печник Дмитрий, делал кладку городка, а после и брал городок на коне. Городок был построен во дворе усадьбы Сурикова. В массовке участвовали крестьяне деревни Базаихи. Другой городок построили для художника в селе Ладейки и на гульбище разбивали его. Всего было построено пять городков, пока художник не удовлетворился. Интересно, что в этом селе игра «Взятие снежного городка», повсеместно исчезнувшая, в традиционном виде просуществовала до 1922 года. Тут уже видна дань памяти тому, как строился снежный городок для Василия Сурикова. Снежные, ледяные городки строятся теперь зимою по всей России. В их создании принимают участие известные художники и скульпторы, порой на площадях вырастают самые причудливые и масштабные строения. И, кто знает, не напиши Василий Суриков свою картину, забылась бы эта зимняя забава.

«Мужские-то лица по скольку раз я перерисовывал. Размах, удаль мне нравились. Каждого лица хотел смысл постичь. Мальчиком еще, помню, в лица все вглядывался — думал: почему это так красиво? Знаете, что значит симпатичное лицо? Это то, где черты сгармонированы. Пусть нос курносый, пусть скулы, — а все сгармонировано. Это вот и есть то, что греки дали — сущность красоты. Греческую красоту можно и в остяке найти», — позднее делился художник своими наблюдениями с Максимилианом Волошиным. Красота, заново увиденная им в задорных, горящих румянцем сибирских лицах, спасала его, возвращала к жизни.

Размах и удаль художник воплотит в новых картинах, «греческую красоту» найдет у сибирских народов, показывая гибнущее от пуль казачьей дружины Ермака ханское войско. «Последний день Помпеи» мысленно предстанет перед ним, когда он возьмется показать поражение. В этом сказывалось академическое воспитание. Академизм он отрицал в «Снежном городке» — а привязан был к нему прочной нитью.

Максимилиан Волошин в своем труде «Суриков — материалы для биографии» так пояснял устройство снежного городка: ««Городок» строился на реке, или на площади города, селения. Обычно «городок» состоял из двух стен с воротами между ними. Стены из снега, облитого водой. Ворота могли быть двойными в виде арок — одни напротив других, с верхними перекладинами. На воротах из снега устанавливали разные фигуры: чаще всего это были петух, бутылка и рюмка».

Ф. Зобин сообщал: перед штурмом городка «в прежнее время грамотный крестьянин около этого города читал какое-то сказание о Маслянице, существе обжорливом, истребившем много блинов, масла и рыбы». Участвовали в игре мужчины и молодые парни. По рассказам очевидцев, участники делились на две команды — осаждавших и осаждаемых. Защищали ворота пешие, атаковали конные. Взять «городок» — значило разрушить его. Осаждаемые оборонялись ветками, метлами, лопатами засыпали атакующих снегом. Лошадей отпугивали холостыми выстрелами из ружей. Игра заканчивалась обязательным разрушением городка. Первый, кто прорвался через ворота, считался победителем. После игры победителя «мыли» в снегу. Игра зачастую заканчивалась переломами и другими травмами, что служило поводом для административных запретов.

Неудержимое веселье, нарастающее из глубины движение выражаются в яростном прорыве сквозь ледяные ворота удачливого казака. Открытое пространство картины подчеркивает стремительность прорыва. В композиции есть спор с композицией «Боярыни Морозовой». Там — сани увозят боярыню, здесь — возвратное движение. Нарядная толпа ликует, снег искрится, звучные цветовые сочетания контрастны, богаты и в то же время объединены мягким серебристо-голубоватым тоном.

Не мысля «исторических деятелей без народа, без толпы», во «Взятии снежного городка» Василий Суриков, отказавшись от участия исторических лиц, увидел народ как единое, не расколотое движение, и оно оказалось грозным, безудержно нарастающим из глубины. Во «Взятии снежного городка» зритель видит сначала многокрасочное ликование. После замечает народную массу, движущуюся на него. И этот народ бесчислен. В игровой форме художник показал грозную, закаленную силу сибиряков. В картине ощущается горячее дыхание будущей революции, которая пока что запросто разрешалась в шутейном сюжете.

Бунтарь Суриков предвидеть не мог, что бунт, как это было в революцию 1917 года, может быть без Бога. Религия для него действительно много значила. До чего доходила его вера, рассказывает М. Рутченко: «Как-то я прихожу к Сурикову. Он в большом беспокойстве. Оказалось, люто заболела его мать. Я спросил: «Доктор был?» — «Нет, да и зачем он? Без воли Божией и волоса не падают с головы». Большого труда стоило мне убедить его, что и доктора существуют и лечат не без Божьей воли. Суриков попросил меня съездить за доктором. Я привез небезызвестного в Красноярске доктора Крутовского, и вовремя — Крутовский скоро поставил на ноги старушку. С этого времени Суриков всегда относился ко мне с доверием и дружбой».

Подружился Суриков и с Крутовскими — это на их доме, на Старобазарной площади, было написано: «Здесь в скором времени откроются библиотека и музей». Очевидцы в воспоминаниях оставили широкую картину пребывания Сурикова в Красноярске — заполненную житейскими подробностями, знакомствами, профессиональной деятельностью. Мог ли кто из них предполагать, что не пройдет и тридцати лет, как художников, искусствоведов будут сюда ссылать? Побывавший в Сибири по этапу знакомец художника историк искусства Виктор Никольский, рассуждая об особенностях суриковского колорита, писал в 1930-е: «Кто бывал в Сибири, тот знает, что сибирский пасмурный день как-то прозрачнее и цветистее, чем в Москве или в Ленинграде. Покров туч как будто тоньше и свет рассеяннее: солнце незримо, но оно распыляет какую-то тончайшую, пепельно-жемчужную пыль, отлично выявляющую красоту, силу красочных пятен без тех контрастов солнечной светотени, при которой одни краски горят, а другие, теневые, напротив, меркнут, становятся ночными. В словах очень трудно передать эту тонкую особенность сибирского пасмурного дня, но именно она-то и пленила Сурикова, и стала основным тоном «Морозовой», а позднее «Городка» ^[48].

Между тем картина — «4 аршина в длину, 2 в высоту» — привезена за тысячи километров в Петербург. Суриков — передвижник, и никогда большие картины передвижников при их жизни не перевозились на такие расстояния. «Снежный городок» побывает в Москве, Киеве, Елисаветграде, Харькове, Кишиневе, Полтаве, Одессе, Самаре, отправится в Париж, где на Всемирной выставке в 1900 году получит именную медаль. Кое-как ее через восемь лет странствий, слишком русскую, приобретет коллекционер В. В. фон Мекк. Но тогда уже в моду одним из направлений модерна начнет входить неорусский стиль.

Наталья Кончаловская рассказала нам о первом показе «Городка»:

«Сибирская картина была представлена публике в марте 1891 года в Петербурге. В этот год почему-то все передвижники выставили небольшие вещи и почти все какого-то унылого духа. Умирающая от чахотки барыня печально сидела в кресле на картине «В теплых краях» Ярошенко. Картина Пастернака «К родным» изображала двух женщин: одна — молодая вдова с грудным ребенком, вторая его кормилица — безотрадное зрелище. Шишкин на этот раз выбрал для своей кисти всего одну сосну и поставил ее одиноко «На севере диком». Не мог привести в радостное волнение и Ге своим Иудой… и в это настроение резким диссонансом врывалось суриковское буйство красок и народное веселье, брызжущее с картины «Взятие снежного городка».