Освободители - Роберт Харви Страница 66

Боливар был готов совершить один из самых жестоких поступков в своей жизни. И был непреклонен в своем решении — так часто случалось в критические моменты его карьеры. Ответственность за этот поступок целиком лежит на нем.

Хосе Сан-Мартин был полной противоположностью Освободителю. Он добился успеха благодаря самопожертвованию и преданности делу, которому служил. Сан-Мартину была чужда неестественная театральность, повышенная эмоциональность, нередко разрушительная, — все это часто демонстрировал Боливар. Самолюбивый партизанский лидер встретил на своем пути человека, являвшегося образцом патриотической и воинской этики, и уничтожил его, причем не в бою, а во время двухдневной встречи. Боливар стал самой знаменитой личностью в истории Латинской Америки. Сан-Мартин своим достоинством и самоотречением снискал истинную любовь всего континента.

Латиноамериканские историки не перестают спорить о значении исторической встречи между Боливаром и Сан-Мартином, которая состоялась в Гуаякиле в 1822 году. Нам мало известно о том, что там происходило и о чем говорили два этих великих человека. Латиноамериканские историки разделились на три группы. Те, кто симпатизирует Боливару, считают Сан-Мартина педантичным реакционером, стремившимся поставить Южную Америку в зависимое положение от европейских монархий. Другие видят в Сан-Мартине человека, сумевшего подчинить личные интересы общественному долгу. Сан-Мартин отдал свои войска Боливару и оставил пост главнокомандующего ради победы над испанцами. Сан-Мартин пожертвовал своим великолепным будущим государственного деятеля ради общих интересов. Третья группа историков не согласна с утверждением, что два великих лидера войны за независимость в Латинской Америке ненавидели друг друга. Они считают, что их неприязнь друг к другу преувеличена, и находят соглашение, к которому они пришли, закономерным и дружеским. Их объяснения очень удобны для тех, кто хочет переписать историю, но должны быть сразу отвергнуты. Возможно, кому-то они покажутся логичными, но мы не можем игнорировать то, о чем написал Сан-Мартин в письме к Боливару после этой встречи. Этот документ свидетельствует в пользу второй версии, так извращенной латиноамериканской историографией. Впоследствии Боливар пытался изобразить себя в самом выгодном свете, а Сан-Мартина — в наихудшем.

После освобождения Новой Гранады и Венесуэлы Боливар начал быстрое продвижение на юг. Он хотел прийти в Перу раньше Сан-Мартина, опередить его, дабы тот не смог называться главным освободителем континента. Присоединение Перу (сейчас на этой территории находятся два государства — Перу и Боливия) означало увеличение размеров Великой Колумбии почти в два раза. Это затруднило бы экономическое развитие ее южных соседей — Чили и Аргентины. Если бы Боливар достиг этой цели, то правил бы почти всей Южной Америкой. Возможно, это была бы самая большая территория, находящаяся под управлением одного человека. Она превосходила бы даже империю Наполеона — по размерам, но не по населению. На пути Боливара к этой цели стояли только большая испанская армия, все еще удерживавшая свои позиции в Перу, и Сан-Мартин. Головокружительное восхождение Боливара к власти и успеху после ряда неудач и за столь короткий срок позволило ему уверовать в свои необыкновенные способности, в свое величие.

Отвечая на письмо Сан-Мартина с поздравлениями по поводу создания Великой Колумбии, Боливар откровенно льстил ему. Через полтора года после того, как Сан-Мартин вошел в Лиму, Боливар по-прежнему заискивал перед ним. Когда-то Сан-Мартин послал отряд под командованием Санта-Круса на помощь Сукре, который находился в осаде в Гуаякиле. Это решило исход сражения в пользу патриотов. Он также внес вклад и в победу при Пинчинче, которая стала ключом к освобождению Кито. Помня об этих военных заслугах Сан-Мартина и его офицеров, Боливар тепло благодарил «освободителей юга… которые стали нашими лучшими друзьями и братьями по оружию». В июне 1822 года Боливар вновь написал Сан-Мартину и предложил ему участие в военной операции против роялистов в Перу. Ко времени их встречи в 1822 году в судьбах обоих произошли изменения. После взятия Кито Боливар получил новый кредит доверия. Кампания Сан-Мартина в Перу, напротив, была погублена. Сам Сан-Мартин сказал о ней так: «Это была война не за территории и славу, а война убеждений». Боливар хотел извлечь как можно больше выгод из своей последней победы. Он начал убирать своих противников политическими методами и разрабатывал действия в этом направлении так же тщательно, как военные операции. Признавая лидером только себя, Боливар отводил Сан-Мартину роль благородного, но все-таки подчиненного ему союзника. Парадокс в том, что более аристократичный по происхождению Боливар на самом деле оказался намного примитивнее Сан-Мартина.