Лоренцо Великолепный - Иван Клулас Страница 66

Пьер д'Обюссон отослал царевича в отдаленный приорат Бурганеф в Лимузинской марке. Знатный турок Зизим, как звали его лимузинцы, спокойно прожил там несколько лет.

Но для многих государей он стал лакомым куском: они понимали, что Баязид не нападет на страну, где будет находиться его соперник, которого всегда можно будет натравить на Македонию. Венецианский дож, король Неаполитанский и зять его король Венгерский, герцог Лотарингский Рене II и король Французский, спорившие за Неаполитанское и Иерусалимское наследства, а также папа Иннокентий VIII наперебой пытались заполучить Зизима, предлагая гроссмейстеру крупные суммы, взятые в долг у банкиров. Больше всех, 600 тысяч дукатов, предложил мусульманин, правитель Египта, султан Каирский. Этот государь, власть которого простиралась на всю Северную Африку, Палестину и Сирию. был врагом Баязида, а потому поддерживал отношения с христианами. Флоренция ладила с ним прекрасно. В 1487 году султан послал посольство к синьории, а с ним передал редких животных в подарок Лоренцо Медичи: льва и жирафа, который сразу стал любимцем флорентийцев. Но когда Иннокентий VIII снискал расположение французского короля, Пьер д' Обюссон передал Зизима папе в обмен на кардинальскую шляпу для себя и перевод большой доли имущества военного ордена Гроба Господня ордену иоаннитов. Договорились, что папа станет получать непосредственно от султана пенсион в 40 тысяч дукатов.

6 марта 1489 года Зизим высадился в Чивитавеккиа, а 17 марта был с большой помпой принят в Ватикане, проехав через Рим, где его восторженно приветствовал народ. Художник Мантенья впоследствии своему господину, Мантуанскому герцогу Франческо Гонзаго, описал принца как омерзительного грубияна и пьяницу. «Он ступает, как слон, и движется не изящней венецианской бочки...» На самом деле тридцатилетний Зизим был хорошо сложен и очень привлекателен — смуглый, с орлиным носом и чуть косящими голубыми глазами — настоящий принц. Была тайная надежда, что на константинопольском престоле он будет благоволить к христианам, а может быть, и сам примет крещение.

Зизима с комфортом устроили в Ватикане. Папа известил вассалов Константинопольского султана, в том числе и султана Египетского, что дал приют законному наследнику Мехмеда. Таким образом он рассчитывал вызвать раздоры в Османской империи.

Баязиду, который несколько раз пытался отравить брата, пришлось платить папе колоссальный пенсион. На эти деньги понтифик мог снарядить армию против мусульман. Он вызвал в Рим представителей всех христианских держав, которые с 25 марта по 30 июля 1490 года разрабатывали там план кампании против турок. Три интернациональные армии — всего 15 тысяч всадников и 45 тысяч пехотинцев — должны были по суше и по морю отправиться на Восток. Но для успеха кампании надо было принудить к покорности христианских государей, восставших против Рима: короля Неаполитанского и его зятя Матвея Корвина. Короля Матвея, прославленного полководца, прочили в главнокомандующие крестоносцев, но 6 апреля 1490 года он внезапно скончался от апоплексического удара в возрасте сорока семи лет. Между тем Фердинанд Неаполитанский упорно отказывался платить папе дань. 11 сентября 1489 года Иннокентий VIII отлучил его от Церкви и объявил, что забирает себе Неаполитанское королевство как его сюзерен. И тогда Лоренцо Медичи с успехом выступил посредником между Римом и Неаполем. Благодаря флорентийской дипломатии стороны в 1491 году пришли к соглашению. 27 января 1492 года папа объявил его условия: дело неаполитанских баронов передается в Рим, Фердинанд Неаполитанский платит 30 тысяч дукатов как недоимку по дани, с тем чтобы в дальнейшем в счет ее содержать две тысячи всадников и пять галер. Мир скреплялся браком внука Фердинанда Неаполитанского Людовика Арагонского и папской внучки Баттистины, дочери Теодорины Чибо и Герардо Усодимаре. Таким образом, правившая в Неаполе Арагонская династия породнилась с Медичи через папских детей.

Теперь ничто не мешало союзным христианским войскам выступить против султана Баязида. Тот попытался оттянуть неизбежное, передав папе бесценную реликвию Страстей Христовых — Святое копье, которым римский воин Лонгин пронзил бок Спасителя на Кресте.

К тому времени в Европе пало последнее исламское государство — 2 января 1492 года Гренада капитулировала перед католическими королями Фердинандом и Изабеллой. Чуть позже мореплаватель Христофор Колумб открыл Кастилии для проповеди Евангелия Новый Свет.

«Священное представление о мучениках Иоанне и Павле»: нравственное и политическое завещание Лоренцо

Еще до того как во Флоренцию пришли все эти радостные известия, Лоренцо, пытавшийся примирить папу с неаполитанским королем, решил показать флорентийцам, что на самом деле лежит на весах мировой политики, при помощи своей пьесы «Священное представление о мучениках Иоанне и Павле».

Народ давно привык к подобным зрелищам. Все большие флорентийские праздники, такие как День Иоанна Предтечи, сопровождались мистериями на темы из священной истории или житий святых. Лоренцо сочинил эту пьесу в году. Ее несколько раз представляли на площади Синьории при участии детей Медичи, в частности 17 февраля 1490 года по случаю избрания младшего сына Лоренцо — Джулиана должностным лицом театральной артели Иоанна Богослова.

Святые Иоанн и Павел приняли мученичество в 362 году в Никомидии. Их мощи вскоре были доставлены из Малой Азии в Рим и хранились в доме Целия, который папа Иннокентий I (410—417) сделал храмом. Избрав для пьесы историю этих мучеников, Лоренцо тем самым выразил ува­жение к Иннокентию VIII, носившему то же имя, что и его древний предшественник. С другой стороны, в литургическом каноне эти мученики стояли рядом с покровителями дома Медичи святыми Космой и Дамианом; их память праздновалась 26 июня — между праздниками Иоанна Предтечи и апостолов Петра и Павла. Чествуя этих мучеником, Лоренцо как бы величал также покровителей Флоренции и своего семейства.

В пьесе, состоявшей из 1168 стихов, тридцать две роли: придворные, солдаты, всадники, астрологи. Действие насыщено символами и намеками на современные события.

В начале пьесы дочь императора Константина Констанца, больная проказой, приходит к гробу святой Агнессы и — о, чудо! — она исцеляется. Царевна делится радостью с при­дворными: