Александр Беляев - Зеев Бар-Селла Страница 66
Александр Беляев - Зеев Бар-Селла читать онлайн бесплатно
Был еще один отклик — и вовсе курьезный. В книге «Лучистая энергия» Н. А. Рынина написано так:
«А. Беляев в своем научно-фантастическом романе „Борьба в эфире“ (1928 г.) описывает, как один русский ученый в Крыму открыл способ изменять силу тяжести. Он мог уменьшать ее в любом месте земного шара за счет увеличения ее в другом. Если в эту последнюю зону попадут какие-либо предметы, то они упадут и будут раздавлены. Далее он решил уменьшить силу тяжести на всей поверхности земного шара за исключением полюсов, и благодаря этому Земля начала вращаться быстрей. В результате развилась такая центробежная сила, что воздух, люди, предметы улетели от Земли в мировое пространство.
В результате оказывается, что все это был лишь сон» [249].
Ничего подобного в романе нет! Но тут, слава богу, все ясно: профессор Рынин просто перепутал — роман «Борьба в эфире» с беляевским рассказом «Над бездной». Ошибка вполне простительная: и рассказ, и роман были напечатаны в одной книге…
Но был у романа еще один читатель…
Вспомним начало:
«Я сидел на садовом, окрашенном в зеленый цвет плетеном кресле, у края широкой аллеи из каштанов и цветущих лип. Их сладкий аромат наполнял воздух. Заходящие лучи солнца золотили песок широкой аллеи и верхушки деревьев».
А теперь сравним:
«Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина…
Попав в тень чуть зеленеющих лип…
…пуста была аллея».
Читаем дальше:
«Это не могло быть сном. Слишком все было реально, хотя и необычайно странно и незнакомо».
Сравним:
«Да, следует отметить первую странность этого страшного майского вечера»…
Героя Беляева мы застаем уже сидящим в садовом кресле, а Берлиозу с Иваном Бездомным это только предстоит… Но вот и они «уселись на скамейке лицом к пруду и спиной к Бронной».
После этого Беляев описывает «[с]овершенно пустячный случай: мне захотелось курить. Я вынул коробку папирос „Люкс“ и закурил».
А у Булгакова так:
«— Вы хотите курить, как я вижу? — неожиданно обратился к Бездомному неизвестный, — вы какие предпочитаете?
— А у вас разные, что ли, есть? — мрачно спросил поэт, у которого папиросы кончились.
— Какие предпочитаете? — повторил неизвестный.
— Ну, „Нашу марку“, — злобно ответил Бездомный.
Незнакомец немедленно вытащил из кармана портсигар и предложил его Бездомному:
— „Наша марка“».
У Беляева:
«Это невинное занятие произвело совершенно неожиданный для меня эффект.
Несмотря на то, что все эти юноши (или девушки) были, по-видимому, очень сдержанными, они вдруг целой толпой окружили меня, глядя на выходящий из моего рта дым с таким изумлением и даже ужасом, как если бы я начал вдруг дышать пламенем».
Потрясены и Бездомный с Берлиозом:
«И редактора и поэта не столько поразило то, что нашлась в портсигаре именно „Наша марка“, сколько сам портсигар. Он был громадных размеров, червонного золота, и на крышке его при открывании сверкнул синим и белым огнем бриллиантовый треугольник».
Пришло время знакомиться…
Беляев:
«Они о чем-то начали горячо говорить между собою на своем языке. Я невольно смутился, но постарался сохранить непринужденный вид и даже заложил ногу на ногу. Наконец один из них отделился от толпы, приблизился ко мне и спросил:
— Kiuvi (Киуви)?
„Ви“ — очень похоже на „вы“. О чем они могут спрашивать? Конечно же, о том, кто я. <…>
— Я русский, из Москвы».
Смотрим у Булгакова:
«Тут литераторы подумали разно. Берлиоз: „Нет, иностранец!“, а Бездомный: „Вот черт его возьми! А?“»
Но, поизумлявшись, Бездомный быстро соображает что к чему:
«— Я извиняюсь, — сказал он, и лицо его потемнело, — вы не можете подождать минутку? Я хочу товарищу пару слов сказать. <…> Вот что, Миша, — зашептал поэт, оттащив Берлиоза в сторону, — он никакой не интурист, а шпион. Это русский эмигрант, перебравшийся к нам. Спрашивай у него документы, а то уйдет…»
А что происходит у Беляева? Вот это:
«— А дело вот в чем. Мы получили сведения, что к нам послан шпион. В этот самый момент появились вы…
— И вы решили?..
Эль пожал плечами.
— Вполне понятная предосторожность».
Дальше больше —
Беляев:
«— Здравствуйте, — сказал он, точно, как иностранец, выговаривая каждую букву».
Булгаков:
«— Извините меня, пожалуйста, — заговорил подошедший с иностранным акцентом, но не коверкая слов, — что я, не будучи знаком, позволяю себе…»
У Беляева:
«— Я историк. Меня зовут Эль» [250].
Смотрим у Булгакова:
«— A-а! Вы историк? — с большим облегчением и уважением спросил Берлиоз.
— Я — историк, — подтвердил ученый и добавил ни к селу ни к городу: — Сегодня вечером на Патриарших прудах будет интересная история!»
Но перед этим Воланд еще успевает спросить:
«— Но вот какой вопрос меня беспокоит: ежели бога нет, то, спрашивается, кто же управляет жизнью человеческой и всем вообще распорядком на земле?»
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии