Северный пламень - Михаил Голденков Страница 65

— А вас зовут…

— Фекла, — сделала реверанс девушка, — а вы пан Микола Кмитич из Орши, верно?

— Верно, — кивнул он ей в ответ, — только вот в Орше сейчас московиты. Я бездомный, — он усмехнулся, — хотя в Менске маентак есть, но и его разграбили.

Вспомнив Оршу, Микола нахмурился. Ему недавно переслали копии «протестаций» оршанских шляхтичей, в которых указывалось, что «войска царя московского, которые размещались в Оршанском повете, учиняли разные грабежи, наезды, побои, убийства… Драгуны, казаки и калмыки не только деньги, но золота и серебра позабирали, господаря били, спрашивая о деньгах, а потом под конвоем до своего обозу забрали»…

Но что он мог со всем этим поделать? Ничего! Разве что уговорить Карла идти на Оршу… Однако куда идти армии, решал лишь сам Карл. И никому не говорил до самого отправления.

— А этот молодой офицер, значит, и есть тот самый страшный король, о котором так много пишут и говорят? — спросила Фекла… Голос у девушки был приятный и чуть грудной, несколько не сочетающийся с ее инфантильной внешностью молодой девчинки. Миколе ужасно понравился этот голос, словно вода, бьющая из земных недр крыницей, освежает засохшие от жажды уста. При этом Фекла несколько необычно артикулировала слова губами, словно старалась выговорить чужеземные сложные для произношения фразы… И вот когда она говорила так, то хорошо просматривались ее белые как сахар ровные зубы… Микола даже вздрогнул, поймав себя на том, что не отрываясь смотрит Фекле на ее красивый подвижный рот…

— А что, разочаровал вас король своей внешностью? — спросил Микола, смущенно улыбнувшись Фекле.

— Нет, очень даже милый и скромный хлопец, — засмеялись ее светло-серые глаза, — он тут напугал весь свет, а сам смирен, как ягненок.

— Это верно, — кивнул Кмитич, — но если бы видели, как бесстрашно этот ягненок бросается с саблей на врага и ведет за собой вперед солдат, то так бы не говорили. Хотя верно… В быту он скромен, прост и даже застенчив. Но пройдемте! Чего мы тут встали?

Заговорившись с дочкой Онюховских, Микола не заметил, как все уже прошли в гостиную, оставив внизу лишь их одних…

Через час приехали две коляски и два крытых фургона с королевскими людьми. С этим обозом прибыли министр и другой адъютант. Используя Миколу в качестве переводчика, мать Феклы стала расспрашивать камердинера, какое кушанье король более любит.

— Всякое жареное мясо, свинину и дичь, — отвечал камердинер, — из зелени он предпочитает шпинат, а из приправ петрушку и руту. Свежих фруктов теперь нет, но если у вас есть лимоны, положите перед ним на столе. Король очень любит их.

— А вино? — спросила пани Онюховская.

— Никакого, — был краткий ответ, — король не пьет даже пива. Он пьет одну воду. Ну и молоко любит тоже.

Обед был готов в два часа, и пани Онюховская вновь спросила у камердинера, на сколько особ прикажет король накрывать стол. Камердинер доложил королю, а потом объявил, что король будет обедать за одним столом со всем семейством. Это Онюховских очень обрадовало, но Казимир лишь сожалел, что нет его сыновей, которые находились в Вильне, в школе.

За столом Микола заметил, что Фекла пристально рассматривает Карла, который, похоже, не обращал ни на кого внимания. Девушки, даже красивые, вновь не вызывали у него интереса. Карл с аппетитом ел, нахваливая голову дикого кабана, блюдо, что хозяйка по-французски называла la hure в студне. Во время обеда Карл расспрашивал Онюховского о положении края, о настроении людей. При этом явно осмелевшая пани Онюховская вновь дала волю своим накопившимся обидам.

— Ох, ясновельможный пан круль! — всплеснула женщина руками. — Воруют нас все! И ваши, и московиты! Даже наши собственные шляхтичи, те, кто за Станислава, и те, кто за Августа, ведут себя одинаково, не лучше, обдирая нас до нитки. Ну а пуще всего, конечно, беспокоят казаки и калмыки московские. Эти бестии — сущие разбойники!

Карл покачал головой, сказав при этом по-русски:

— Шельми! Татари московския! — и улыбнулся. Все также засмеялись неожиданным познаниям Карла в русском языке.

— Война скоро закончится, — добавил король уже серьезно по-немецки, — и я дам средства Станиславу Лещинскому вознаградить Польшу и Литву за все, что они претерпели…

Все шведские офицеры пили вино, подливая и нахваливая. Они нисколько не стеснялись присутствия короля, который пил одну воду, жевал беспрестанно хлеб и не обращал на других внимания.

Микола не без ревности следил за реакцией Феклы, а та, похоже, продолжала пристально изучать Карла, бросая то и дело на него любопытные взгляды своих пытливых глаз. Но шведский король лишь раз бегло взглянул на нее как на просто присутствующего за столом человека, не более. Взглянул, вежливо кивнул, чуть улыбнувшись… и тут же забыл о ее присутствии…

«Чего я так нервничаю? — злился сам на себя Микола. — Неужели я ревную? Нет же! Эта девочка мне в дочери годится… Впрочем, в дочери мне могла при желании сгодиться и Марта, там, в Риге… А Карл все тот же! Не обращает внимания на дам. Все силы, идущие у молодых людей на любовь, похоже, ушли у него на войну… Жаль его… Хотя самого себя разве мне не жаль? Я такой же одинокий волк, как и Карл. Только он еще молод и у него все впереди, а мне уже за сорок перевалило. А я все бегаю, как молодой, все воюю… Хотя что еще делать, когда вся страна заполнена чужими войсками?..»

После обеда Фекла сама подошла к Миколе, что ему даже чуть-чуть польстило, и спросила:

— А Карл любит женщин?

— У него на них просто нет времени. За его плечами целая армия! — ревниво заметил Микола, догадываясь, что Карл понравился этой девушке.

— Как Александр Македонский? — спросила Фекла по поводу женщин.

— Верно, тот тоже долго не обращал на девушек внимания. Но потом все же женился на персидской царевне Роксане, насколько я помню… А вы, пани Фекла, похоже… вам понравился король? — Микола смутился своему чуть дерзкому вопросу. — Вы так на него смотрели…

— Я его изучала. Пыталась определить, что он за человек, — ответила Фекла.

— Одним взглядом?

— Так, верно. Моя бабушка была ведьмой, — девушка сделала страшные глаза, но при этом улыбнулась, — она могла вызвать ветер, увидеть будущее, посмотреть на человека и многое о нем сказать. Мне кое-что передалось.

— Ну, и что же вы увидели в Карле? Он вам понравился?

Лицо Феклы стало немного опечаленным.

— Ну, как вам сказать… Я не могу сказать, что он мне очень понравился внешне, пусть у него глаза как сапфиры, но могу точно сказать, что он необычный человек. Это так. В самом деле, как и говорят о нем. Он — огонь. Вот он скромный с виду человек, а этот огонь так и клокочет в нем. И играть с таким огнем опасно. Даже ему самому…