Литовско-Русское государство в XIII—XVI вв. - Александр Пресняков Страница 64

Организация этих новых судов получила свое политическое значение, потому что потребовалось новое, более равномерное распределение поветов взамен старых, исторически сложившихся. Новые поветы были определены на сейме 1565—1566 гг.: великое княжество Литовское — 15 поветов, Жмудь — 1, Берестье и Подляшье — 5, Волынь и Подолия — 4, Киевщина — 2, Витебск — 2, Полоцк — 1. Присуду местного земского суда подчинены все местные землевладельцы, паны-рада, духовные и светские, княжата и паны хоруговные, шляхта и бояре. Эта новая организация судов поветовых повела к преобразованию сеймиков.

По требованию сейма, Сигизмунд-Август издал особый привилей, учредивший поветовые сеймы по новым судебным поветам с обязательством являться на эти сеймики всем местным землевладельцам без исключения — панам радным и князьям, урядникам земским и дворным и шляхте-рыцарству. Эта реформа повела к дальнейшим последствиям.

По новым поветам сложилось и ополчение шляхетское — каждый повет собирал под своей хоруговью шляхетское ополчение, объединенное по воеводствам, с каштелянами и маршалками во главе. Число шляхетских хоругвей поэтому уменьшилось, но стали они крупнее, значительнее. Увеличилось количество должностей каштелянов, воевод с учреждением, по ходатайству сейма, новых воеводств: вместо семи — тринадцать (7 на великом княжестве), чем усилен состав рады господарской. Воеводы, каштеляны и маршалки стали во главе местных обществ не только в ополчении, но и в мирное время, как влиятельные лица и руководители сеймиков. Это втягивало более прежнего вельможные верхи в шляхетскую жизнь и привело к серьезному противоречию их положения.

Носителям единства политического и общегосударственных интересов пришлось стать местной силой, в положении которой боролись две тенденции: к подчинению местных интересов целому или развитию их в ущерб только что сложившейся общей государственности. Вторая тенденция в землях-аннексах взяла, как увидим, верх и подчинила себе дальнейшие судьбы Литовско-Русского государства.

Наконец, по тем же поветам выбирала сеймиковавшая шляхта своих послов (по 2) на вальные сеймы. Это повело к значительному уменьшению числа шляхетских послов. Прежде являлись выборные от множества мелких поветов, особенно в великом княжестве. Но это не умалило значения шляхты. Наоборот, установление обязательности созыва сеймиков перед каждым сеймом для предварительного обсуждения очередных вопросов давало возможность снабжать послов определенными инструкциями, получавшими в случаях особой заинтересованности шляхты значение императивных мандатов. Воззрения местных общественных групп получили более сильное влияние на общие судьбы государства, что в условиях розни внешних интересов и особенно разъедавшей Литовско-Русское государство социальной вражды магнатских верхов и шляхетской массы привело его к гибели.

Процесс построения государственного здания на более широком фундаменте, чем ранее, привел не к укреплению, а к распаду целого, ослабляя значение тех социальных элементов, которые являлись носителями центростремительных, объединяющих Литовско-Русское государство тенденций.

Вельможное магнатство переросло еще во второй половине XV в. ту раздробленность территории Литовско-Русского государства на отдельные политические единицы-земли, которая придавала его представителям, пока они стояли преимущественно во главе земских миров, значение вождей местных обществ. Этот результат получился вследствие двух причин — развития магнатского землевладения вне рамок деления на земли и расширения круга лиц, занимавших высшие административные должности и примыкавших ко двору и раде господарским.

Географическое распределение владений крупных землевладельцев можно проследить по данным, собранным у Любавского в его исследовании «Областное деление и местное управление в Литовско-Русском государстве» и особенно у Леонтовича в его книге «Очерки истории литовско-русского права. Образование территории Литовского государства». Характерной его особенностью является разбросанность этих владений по разным местностям великого княжества Литовского в собственном смысле и земель-аннексов.

^{Церковь Михаила Архангела в Сынковичах Гродненской области — храм-замок начала XVI века}

Конечно, для многих старинных фамилий можно указать место их родового гнезда, но разнообразные приобретения обычно не расширяли этого гнезда, а связывали их землевладельческие интересы с иными областями и поветами. Разрастались экономические связи вельможного магнатства различными путями: родственными отношениями между различными фамилиями, что вело к изменению состава их владений путем наследования; пожалованиями земель за выслугу в вечность; наконец, приобретением держаний и застав, иной раз, и притом нередко, переходивших в пожизненное пользование и даже наследственное владение. Ведь «держания» по принципу кормления были гарантированы неотъемлемостью иначе как за вину по суду, а заставы фактически отходили во владение панов столь прочно, что попытки их выкупа, их «редукции», переживались как крупная мера социально-политического характера, с характером принудительного выкупа имуществ у их владельцев для восстановления разрушенного фонда государственных имуществ.

Даже наиболее прекарное владение панское — держания «до воли господарской» — постепенно крепло и консолидировалось, когда в привилеях проведено было различие пожалований, полученных при предках нынешнего господаря, от пожалований, данных им самим.

Земский привилей Александра относительно первых подчиняет «волю» господаря соглашению рады, а вторые оставляет в личной воле господарской. Путем получения пожалований «в вечность», «до живота», «до воли», путем купли и наследования вельможные паны, появлявшиеся в той или иной области в качестве воевод, старост и наместников, становились местными землевладельцами, пускали корни в области, не разрывая своих основных связей с литовским центром. Некогда, еще в начальных периодах образования Литовско-Русского великого княжества, таким процессом — историки иногда называют его «военнослужилой литовской колонизацией» — создались новые социальные связи, спаявшие великое княжество в собственном смысле в целое крепче, чем могли бы это сделать одни отношения политического господства.

Позднее явления того же порядка ввели в состав крупных землевладельцев земель-аннексов фамилии не местного, а литовского происхождения — Ольгердовичей и Гедиминовичей, панов литовского корня. Так, видим на Волыни Сангушек и Рожинских, не считая более мелких; зато и русские волынцы, Чарторыйские и Острожские, владеют значительными земельными имуществами в других областях — в Пинском Полесье, в поветах Трокском, Оршанском и т. п.

Уже одни эти землевладельческие отношения расширяли политический кругозор высшего общественного слоя. На поддержку шли отношения родства, свойства между магнатскими родами разного происхождения. Хороший пример образования, хотя и эфемерного, магнатской силы, раскинутой по лицу Литовско-Русского государства, видели мы выше на судьбе рода Глинских.