Сицилийская вечерня. История Средиземноморья в XIII веке - Стивен Рансимен Страница 6

Легко понять радость Папы, поскольку папству за всю его долгую историю никто не оказывал сопротивления столь грозного, как Фридрих II Гогенштауфен. Он был императором и одновременно главой самой могущественной семьи в Германии. От матери он получил в наследство Сицилийское королевство с принадлежавшими ему землями Италии, простиравшимися от оконечности полуострова до самых предместий Рима. Его дед Фридрих I Барбаросса снискал больше блеска и славы, чем любой другой император со времен Карла Великого. Отец Фридриха II, Генрих VI, был даже более могущественным и жестоким государем. Проживи он дольше, он мог бы сделать императорский трон наследственным достоянием династии Гогенштауфенов. Папство боролось с обоими императорами, поскольку их концепция императорской власти противоречила папской концепции мировой теократии во главе с преемником Св. Петра. С Барбароссой папство заключило перемирие. Генрих VI, получив благодаря своей женитьбе на Констанции Сицилийское королевство, что существенно увеличило его возможности, казалось, был близок к победе, но внезапно умер. Его сын Фридрих был еще мальчиком, слишком юным, чтобы воссесть на императорский трон, за который бились разные претенденты, погружая империю в хаос. Папство восторжествовало при блистательном Иннокентии III, но он, как бы ни была велика его власть, боялся распада империи. Вдова Генриха Констанция Сицилийская умерла вскоре после своего мужа, и когда она, чтобы обеспечить безопасность своему сыну, оставила его на попечительство Папы, Иннокентий совершил серьезную ошибку. Положившись на благодарность мальчика, он заявил его права на имперское наследство. Фридрих II стал королем Германии в 1215 г., когда ему был двадцать один год, а тремя годами позже он стал императором.

Папа Иннокентий умер в 1216г., так и не узнав, какие беды принесет церкви его подопечный. Преемник Иннокентия, Гонорий III, который был наставником Фридриха, вскоре обнаружил, что на молодого императора религиозное воспитание оказало мало влияния и что тот не чувствует себя связанным чувством благодарности по отношению к папству. Фридрих обещал, что в обмен на императорскую корону он уступит сицилийский престол своему несовершеннолетнему сыну, а сам отправится в крестовый поход. Но став императором, не выказывал ни малейшего желания выполнить первое обещание и не слишком торопился выполнять второе. Гонорий был добросердечным человеком и не хотел думать плохо о своем бывшем воспитаннике. Он, хоть и не без укоризны, позволил Фридриху действовать на свое усмотрение. Но Гонорий умер в 1227 г., а его преемник, Григорий IX, уже не был склонен к компромиссам. Он не любил Фридриха и не доверял ему. Григорий выразил протест против удержания Сицилии за императором, предал Фридриха анафеме за то, что он не отправился в крестовый поход, и снова предал анафеме, когда тот все-таки отправился в Святую Землю. Успех Фридриха в Святой Земле, где он вернул Иерусалим христианам, был небескорыстным, поскольку он женился на наследнице Иерусалимского королевства; впрочем, и сами победы Фридриха были ненадежны, как ясно видела знать Иерусалимского королевства. Он умело воспользовался временной слабостью мусульман, чтобы достигнуть соглашения, которое легко могло быть нарушено, как только мусульмане восстановят свои силы. Но возвращение Иерусалима обеспечило ему уважение в Европе, и когда Фридрих, вернувшись, обнаружил, что на его итальянские земли вторглись папские войска, всеобщие симпатии были на его стороне. Нападение Папы на земли крестоносца, воевавшего в Святой Земле, взбудоражило общественное мнение христианского мира. Даже Людовик Святой, король Франции, был потрясен. И когда Папа вскоре стал проповедовать Священную войну против императора, сама эта идея стала казаться нелепой. Но Папа был непреклонен. Жестокое противостояние длилось весь период его понтификата и было продолжено его преемниками.

С материальной точки зрения Папа не мог соперничать с империей. Папство зависело от добровольных пожертвований верующих. Преимущество Папы заключалось в обширной, хорошо построенной церковной организации, главой которой он являлся, но он не мог рассчитывать ни на покорность всех своих епископов, ни на регулярное поступление причитающихся ему десятин и налогов. У него не было своей армии, если не считать рекрутов, набиравшихся в папском государстве. Он мог бы воззвать к сочувствию итальянских гвельфов, но те были повсюду слишком заняты борьбой с гибеллинами, чтобы чем-то еще помочь Папе. Даже его собственная Римская епархия часто изменяла ему. Римлянам нравилось править самостоятельно и назначать своих чиновников и сенаторов. Многие Папы были вынуждены половину своего понтификата провести в изгнании.

Преимущество было в основном на стороне императора, но его власть на самом деле никогда не была такой могущественной, какой казалась. У него не было того контроля над Германией или над Северной Италией, какой был у его деда. За годы, прошедшие после смерти Генриха VI, князья Германии и власти итальянских городов приобрели такую независимость, какую Барбаросса никогда бы не потерпел. В Германии, чтобы получить поддержку местных князей, Фридрих II был вынужден подкупить их, дав им большие полномочия. В Италии он мог положиться скорее на аристократов, симпатизирующих империи, чем на собственных императорских чиновников. Во время его правления в большинстве итальянских городов возникла императорская партия, обычно называемая партией гибеллинов — в честь родового замка Гогенштауфенов в Вайблингене, в противовес папистский партии, обычно называемой партией гвельфов — в честь династии Вельфов Саксонских, — которую Папы поддерживали в борьбе против Гогенштауфенов. К тому времени Папа стал всего лишь главой партии итальянских гвельфов так же, как император стал всего лишь главой партии гибеллинов. Для императора, в значительно большей степени, чем для Папы, это означало отказ от власти. У Фридриха никогда не было большой армии. Германские князья неохотно давали ему войска, и он не мог позволить себе отстаивать там свои интересы. Итальянские гибеллины думали только о борьбе с местными гвельфами. Фридрих всецело зависел от войск, собранных в его собственном королевстве на юге Италии. Армия Фридриха никогда не насчитывала больше пятнадцати тысяч людей, из которых лишь немногие были хорошо подготовленными воинами. Народное ополчение какого-нибудь маленького итальянского городка могло сопротивляться ему, укрывшись за городскими стенами, долгие месяцы. Он мог быть императором и королем Германии, Бургундии, Сицилии и Иерусалима, но за его громкими титулами было слишком мало реальной власти, чтобы удержать эти земли за собой.

Однако в этом противостоянии дело было не столько в материальном и численном превосходстве, сколько в престиже и общественном мнении. На стороне Фридриха II было очарование, все еще связанное со словосочетанием «Римская империя». Человек средневековья, уставший от свалившихся на него бед, оглядывался назад в надежде вернуть времена великого мирового господства Древнего Рима, чьи правители построили дороги, которыми в то время еще продолжали пользоваться, и канализацию и акведуки, которые потихоньку приходили в негодность; человек средневековья мечтал об императоре, который вернет утраченное величие. Карлу Великому это почти удалось, а позднее — Фридриху Барбароссе. Фридрих II унаследовал вместе с титулом уважение и надежду людей, все еще преданных имперской идее. Он сам прекрасно это осознавал. Его целью было сделать свою номинальную власть реальной, стать Цезарем, наследником Константина и Юстиниана, а не только Карла Великого. Выросший в Сицилии, где его нормандские предки создавали свой двор, в подражание византийскому, он жаждал того могущества, каким обладали византийские императоры, которые, подобно наместникам Бога на земле, хоть и почтительно относились к церкви, но на самом деле обладали высшей теократической властью. Императорская корона никогда прежде не украшала столь умную голову. С точки зрения интеллекта Фридрих был в числе самых выдающихся людей своего времени. Он был талантливым лингвистом, свободно владевшим французским, германским и итальянским, латынью, греческим и арабским. Он хорошо знал право, медицину и естественную историю, интересовался философией. Хоть внешне он и не представлял интереса — низкорослый и склонный к полноте, рыжеволосый, краснолицый, близорукий, он при желании мог кого угодно очаровать своим умом. Казалось, его способности должны были бы ему помочь в достижении поставленной цели, но получилось, что он стал жертвой собственного ума. Император, которого люди хотели видеть, должен был быть традиционной, патриархальной фигурой, вроде Барбароссы и Карла Великого, а не человеком, нетерпимым к условностям феодального мира. Фридрих презирал глупцов и высмеивал нравоучительное благочестие. Ему нравилось ошарашивать людей смелостью своего мышления. Он не принимал во внимание чужие слабости, а его вера в свое высокое предназначение привела его к тому, что он отбросил понятия чести, которых принято было придерживаться в его время. Он потакал своим слабостям и был довольно жестоким человеком. В своем пресловутом гареме в Палермо он держал в заточении, с высокомерным пренебрежением, несчастных юных княгинь, на которых по очереди женился. Для своих законных сыновей, которые придерживались более традиционных взглядов, Фридрих был суровым и невнимательным отцом. У него были преданные поклонники, но очень мало друзей. Мир в основном относился к Фридриху с подозрением. Других монархов, которые были готовы поддержать его против папства, император оттолкнул своим аморальным поведением и богохульством. Для своих врагов, напуганных его необычным умом и бесстрашием, Фридрих был воплощением антихриста.¹³