Беллинсгаузен - Евгений Федоровский Страница 6
Беллинсгаузен - Евгений Федоровский читать онлайн бесплатно
Пошёл холодный дождь, ухудшилась видимость. Смутно темнела корма пойемы. Фабиан прикрикнул на Аго:
— Не сиди кикиморой, грейся!
Аго сбросил овчинную накидку, замахал руками, завертел головой. Он безропотно признавал главенство Фабиана, и не потому, что Фабиан считался дворянином по крови. Фабиан скорее схватывал науку, быстрее соображал, легче ему давались предметы, с которым знакомил мальчишек преподобный Копли Рейнвальд. Внешне Аго походил на Юри — сухопарый, длиннолицый и молчаливый, а в душе много было от матери — он любил песни, верил в злых и добрых духов, колядовал на Святки, в Иванов день жёг костры, собирал пахучие травы и тайком подсовывал под подушку Эме, чтобы мамка видела приятные сны.
Шли ещё одну ночь. Днём дважды счастливо разминулись с другими судами, а поздним вечером увидели редкие огни Умео. Юри повернул к западу, вошёл в фьорд и приткнулся к скале, громадой нависавшей над водой. Шведский берег ничем не отличался от эзельского — те же камни, такие же протоки, та же жухлая трава на взгорке. Юри сбросил тяжёлую накидку и нерпичьи бахилы, достал из рундука круглую шляпу, чёрный плащ, башмаки с пряжками, превратившись в обычного горожанина.
— Не высовывайтесь! — приказал он.
Перепрыгивая с камня на камень, скоро очутился он на суше и растворился, точно его и не было. Юри хорошо знал это место, бывал уж точно с отцом Фабиана. Ни с суши, ни с моря оно не просматривалось, смело огонь разжигай, но Фабиан удержался от соблазна, хотя продрог не меньше Аго. Единственное, что он позволил, так перейти на пойему и спуститься в каюту, куда не задувал ветер и где было много рогож, чтобы укрыться и согреться.
Немало прошло времени, прежде чем послышались шаги двоих людей. Юри зажёг сальный фонарь, подкатил одну бочку, выбил деревянную пробку. Человек, пришедший с ним, в орехового цвета камзоле с бархатным воротом запустил в отверстие медную трубку, вытащил из нутра горстку зерна, рассыпал на ладони, взял на зуб, пожевал.
С первого урожая, — произнёс Юри.
Но швед не удостоил его ответом, той же трубкой показал на другую бочку, на третью, пока каждую не просмотрел.
— Отчего доверять перестал? — обидчиво спросил Юри шведа.
После долгого молчания швед выговорил:
— Лаул, пёс, осевки подсунул.
— Я за него не ответчик. — По лицу Юри пошли красные пятна, подлость земляка задела его за живое.
О том, что Лаул, этот стряпухин выродок, отважился на контрабандный вояж, Юри услышал впервые, но возмутился не тем, что тот стал как бы конкурентом, хлеб отбивать, а что пошёл сразу на бесчестье.
Швед перевёл взгляд на мальчиков, прижавшихся в углу:
— Твои?
Юри кивнул.
Вошли четверо парней, один здоровее другого, и начали выгружать девятивёдерные бочки, ловко балансируя на скользких камнях. Где-то за скалами у них стояли подводы. Обратно они принесли соль в таких же бочках.
— Когда снова придёшь? — спросил швед, раскуривая трубку.
Юри, ещё не отошедший от гнева на земляка, молчал. Безмолвствовал и швед, не выказывая нетерпения.
— Надо с Лаулом разобраться, — наконец выговорил Юри.
— Дело не моё, решайте сами. — Швед занёс ногу на порог. — Таможенная удема на Гогланд пошла. Остерегись.
Люди ушли. Юри поднял якорь, действуя багром, начал выбираться из фьорда.
Заведётся блоха, свету не взвидишь. Настырная, юркая, мерзкая тварь куснёт, перескочит, затаится, а как забудешь о ней — снова ужалит. Таким оказался Лаул.
Пробовал Юри по справедливости с ним рассудить, к совести призвать. Лаул обнаглел до того, что затребовал пай с выручки — за молчание. От такого нахальства прямодушный Юри даже потерялся сперва. Пришлось побить, что ещё больше обозлило паскудника.
Повадился за Юри подглядывать. Угадал, высмотрел, когда Юри в Швецию отчалил, и поскакал в Аренсбург к таможенному поручику Абнеру с доносом. Свой долг Абнер исполнял ревностно, как пёс. Обложил берег парными постами солдат, навстречу две шнявы в море выпустил. Сам же с подзорной трубой устроился на самом высоком месте острова у Панка, где берег футов на сто над морем поднимается.
Фабиан с Аго поняли, что отца надо выручать. А как? Строили разные планы, в конце концов придумали один, правда, рискованный. Фабиан выйдет на кимре, постарается встретиться с Юри раньше, чем его словят церберские шнявы. Аго же станет следить за передвижением постов, в случае опасности зажжёт фонарь и спрячет его в каменистой нише у мызы Кихельконне. Тогда Юри повернёт на Муху к своему родственнику, там разгрузится и займётся рыбной ловлей, что не воспрещалось.
Фабиан хорошо понимал всю шаткость плана — найти пойему Юри в Балтике всё равно, что схватить салаку в воде голой рукой. Но положился на случай. И надо же так счастливо сложиться обстоятельствам, что и бури не случилось, и ветер сопутствовал, и Юри задержался у шведов. Фабиан пересёк море, отыскал место, где в прошлый раз швартовались, предупредил об облаве.
Юри сделал, как советовал Фабиан. К Эзелю они пристали в разное время и в разных местах. Солдаты обыскали пойему от клотика до кормы, ничего не нашли, кроме толики рыбы. Обозлённый поручик Абнер всыпал доносчику полсотни плетей.
В другой раз уже сам Юри узрел провокацию по едва заметному гоношению в месте, удобном для стоянки. Он увёл пойему в камыши, неделю там бедствовал, комаров кормил, изголодался, соль промочил — из бочек и пригоршни не наскрёб, а всё же дождался, когда у таможенников терпение лопнуло, снялись они с постов. Вконец озверевший Абнер приказал выдрать Лаула до беспамятства и убрался восвояси.
А осенью Фабиан с Аго свою казнь мерзавцу устроили, по-мальчишески жестокую. Днём высмотрели в огороде большую тыкву, выпотрошили мякоть и семена, вырезали в кожуре глазницы, треугольную дыру вместо носа, зубы, как у черепа, внутрь поставили толстую свечу. К притолоке над дверью избы Лаула привалили бревно. Среди ночи в окошко ему постучали.
— Кто там? — отдёрнул занавеску Лаул спросонья, схватил дубину, лягнул ногой по двери — и тут бревно его по горбу торкнуло.
Неделю пакостник в постели отлёживался, ещё с месяц ходил кособоко, но быстро. Видать, остерегаться стал и поручика Абнера, и Юри Рангопля, и его сорванцов.
Вскоре подмораживать стало, затянуло бухточки льдом, пойему и кимбу вытащили на взгорок до весны. Приехал дядя Фердинанд, чтобы отвезти племянника в школу в Аренсбург. Эме от горя убивалась, точно навсегда расставалась. Юри впервые, как отец когда-то, погладил головку и оттолкнул, как от себя оторвал, Аго ноги овчиной укрыл, хотел уберечь от мороза. Вёрст пятьдесят до города было, гони не гони, за день не доехать. Потрусили лошадёнки, стряхивая иней и наледь, понесли санки в неведомую мальчику даль мимо песчаных накатов, каменистых пустошей белых лесов и перелесков.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии