Слоны и пешки. Страницы борьбы германских и советских спецслужб - Ф. Саусверд Страница 6
Слоны и пешки. Страницы борьбы германских и советских спецслужб - Ф. Саусверд читать онлайн бесплатно
— На, успокойся, расскажи толком, как вы там поладили.
Конрад выпил воду и стал рассказывать. Казик был в восторге, глаза его светились предвкушением мысли о том, как завтра он изложит сослуживцам коварный план по проникновению в ЦРУ с комментариями шефа. Он окрестил замысел как «план Ф-2», по начальным буквам имен и числу его создателей — Феди и Франца, и сейчас на ходу облекал его в форму устного рассказа., Казик присочинил концовку, что американцы узнали об этом плане из-за потери бдительности в отделе, о чем в свою очередь стало известно шефу, и тот велел примерно наказать виновных.
— И как тебе шеф? — спросил Казик, когда оба они отсмеялись, и Франц коротко посвятил его в рассуждения шефа на розыскные темы по поводу темной лошадки в лице господина бухгалтера.
— Если честно, то за два года работы здесь я впервые пообщался с талантливым человеком, — ответил Конрад.
— Ты о нем, как об актере. Смотри, до шефа дойдет — не поймет.
— Не обидится. Талант — это прежде всего ум, интеллект. И способность видеть в темноте! — сказал Конрад с подъемом.
— Вот подожди, возьмется за тебя — перестанешь комплименты говорить — и радоваться встречам с прекрасным!
— Не исключено, но не обижусь. Ты знаешь, я до сих пор себя не на месте чувствовал. Думал, что юридической практики так и не заимел, хотя и пристал к детективному жанру, но все больше канцелярщиной занимаюсь. Папки перекладываю. Прошлое перетаскиваю в настоящее. И наоборот. Да. А сегодня прозревать начал. То, что шеф выводит простые вроде суждения, так он в уме переворачивает пережитое. Согласен? — остановился Конрад.
— Учись, пока старик у руля. На нем здесь вся стратегия и тактика держится. Уйдет шеф — кукольный театр будет: за веревочки дергать начнут и на месте топтаться. А он учит думать. После войны английских и американских боссов так нагревал, что те только слезы бессилия проливали по потерянной агентуре. Понял? Зачем он с тобой полтора часа пронянчился? Увидел, что из тебя что-то может выйти. Он ничего так не Ценит, как ясную голову. Знаешь, какое у него образование? Четыре класса! Вот так-то. Ты видел таких?
— Во-первых, шеф на месте и по энергии ума у него тут конкурентов нет. Во-вторых, незаменимых нет, а работать дальше придется. Видел ли я таких, как он? Видел.
— Ладно, не напрягайся, не трать нервы впустую, тебе еще работать на страх врагам. Пойдем лучше домой, коньячку по дороге выпьем. У тебя деньги есть? Я в цейтноте, зарплату в отделе только завтра дадут, — подытожил Казик.
— Наскребем на кофе с коньяком, пошли, — воодушевился Конрад. И друзья отправились в кафе.
Шеф сидел, удобно откинувшись на спинку старого доброго кресла…
Он вспомнил, как в пятьдесят седьмом, на каком-то активе встретил старика Конрада, поздоровались.
— Седины, морщин и отличий, — кивнув на орденские планки, сказал шеф, — у тебя прибавилось.
— У тебя тоже, — улыбнулся тот.
— Послушай, — продолжил шеф, — я слышал, что твой наследник окончил университет. Если он не хромой и не косит, то я бы его взял к себе, — затем, перейдя на серьезный тон, пояснил: — Ты ведь знаешь, у нас идет крупная перестройка кадров, избавляемся от всяких невежд, застывших в развитии. Он у тебя член партии?
— Да, — кивнул Конрад, — двадцать один ему было, когда вступил, как раз в год и даже месяц смерти Сталина. Три года, как трудится, так что проработай, как говорят, вопрос. Возможно, он тебе и пригодится, но поговори с ним сам.
Это была их последняя встреча. Несколько месяцев тому назад старик умер. Хотя почему старик? Он всего на девять лет был старше.
Сейчас шеф сидел и, думая о судьбах, к которым прикасался сам, удивлялся механизму бесконечных поворотов человеческой памяти, связывающему одно давнее событие с другим. Толчком же этой ленты с бегущими кадрами воспоминаний послужил день вчерашний, когда он имел неординарный разговор с секретарем ЦК. Не то чтобы тяжелый, но вызвавший сомнения в собственной правоте. Тот, выслушав его доклад о событиях, связанных с бухгалтером, и просьбу о разрешении побеседовать с несколькими руководящими работниками, попавшими в свое время в западню политохранки, подумав сказал:
— Знаешь, старик, согласие я тебе дам, у меня нет весомых доводов обратного. Но зачем все это нужно? К чему бередить старые раны? Да для меня важнее просто здоровье и душевное спокойствие наших с тобой соратников, нежели кара, которая ждет этого подлеца, если это он подглядывал, в чем ты сам не уверен до конца. И меня освободил из тюрьмы июнь сорокового, и меня выследили с помощью таких же типов. Что, я сам по-твоему пришел сдаваться, что ли? И я не хочу, чтобы нас, малочисленных подпольщиков, сейчас твои детективы фиксировали сидящими на одной скамейке, извини, с дерьмом, которое, да, водилось. И мне, знаешь, больно и тошно, что ладно еще ты, но кто-то еще из твоей конторы начнет сегодня разглядывать, кто к кому ходил, о чем говорили, почему общались, понимаешь? Получается, что тогда мы бдительность потеряли, а вы теперь находите. — Затем, сделав паузу, он сказал: — Ладно, поговори, но только сам, прошу тебя, с Ванагом, раз уж очень нужно. Никому не перепоручай… Не заслали бы Ванага и меня в те годы в Латвию, останься мы в Москве, что было бы с нами?.. Не увидел бы ты нас… — вздохнул секретарь.
В принципе шефа трудно было смутить чем-то, но от этих слов собеседника его передернуло, ибо в них отразилась вся низость его службы. «К черту! Пора уходить. Таким, как я, не пережить гадости тех лет и сегодняшний день».
…В сопровождении дежурного, встретившего важного посетителя у подъезда, вошел Ванаг. Шеф поспешил навстречу, поздоровались.
— Грустные воспоминания навевает на меня это здание, — заметил гость. — И сейчас, хотя и знаю, что к своим пришел, все равно что-то неприятное возникает в груди.
— Мне же, наоборот, приятно тебя встретить именно здесь, — сказал шеф и пояснил: — Из посторонних во все послевоенные годы встречался здесь в основном со шпионами, как будто лучших посетителей не заслужил.
— Это твой приход, твоя паства, твой удел, — улыбнулся Ванаг.
— Вот именно, наш удел, — подтвердил шеф. — Последние четыре года тоже невеселые: столько трагедий пришлось повидать, страшно становилось, разгребаем завалы, которые сами нагородили.
Оба замолчали, наступила пауза.
— Ты помнишь, как наших военных лидеров угробили? Сейчас везде пишут, что немцы состряпали фальшивку о сотрудничестве Тухачевского и других с генералами рейхсвера, затем подбросили ее Бенешу, а тот передал Сталину, так сказать, из лучших побуждений. Этого было достаточно. Спешная расправа под видом суда, и приговор приведен в исполнение. Но имеются, ты знаешь, пара-тройка соображений.
— Твоих или официальных? — поинтересовался Ванаг.
Шеф пропустил этот вопрос мимо и продолжал мысль:
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии