1-я Русская бригада СС "Дружина" - Иван Ковтун Страница 6

Вполне объяснимо поэтому, что известная часть военнослужащих Красной армии, попавших в плен в 1941–1942 гг., предпочла поступить на службу к немцам…

Согласно директивам к плану «Барбаросса» от 13 марта 1941 г., ведомство Гиммлера на оккупированных территориях Советского Союза получало особые компетенции: «Для подготовки политического управления в районе боевых действий сухопутных войск рейхсфюрер СС получает специальное задание, которое вытекает из идеи борьбы двух диаметрально противоположных политических систем. В рамках этого задания рейхсфюрер действует самостоятельно и на свою ответственность…» ^[47]

Известно, что под «специальным заданием» подразумевалось главным образом уничтожение определенных групп населения, в первую очередь — евреев. Наряду с этим на представителей эсэсовских айнзатцгрупп и зондеркоманд возлагалась работа среди советских военнопленных. 17 июля 1941 г. Гейдрих подписал оперативный приказ № 8, адресованный командам полиции безопасности и СД «Об отношении к советским военнопленным».

Несмотря на то что основной объем документа посвящен механизму экзекуций над некоторыми политически враждебными категориями советских военнопленных, глава РСХА также требует от своих подчиненных выделять среди русских, находящихся в лагерях, лиц, «заслуживающих доверия… которых поэтому можно будет использовать в операциях по восстановлению оккупированных областей». Здесь же говорится, что «заслуживающих доверия лиц следует вначале привлечь к работе по фильтрации и к исполнению других заданий руководства лагеря… Если они оказываются подходящими для операций по восстановлению в оккупированных областях, то следует отказывать ходатайству об их возвращении на родину только в том случае, если они представляют интерес для контрразведывательной службы». В приложении 2 к этому приказу специально оговаривается, что необходимо находить среди пленных элементы, заслуживающие доверия, «невзирая далее на то, что речь идет о коммунистах» ^[48].

27 августа и 12 сентября 1941 г. Гейдрих подписал дополнительные директивы, касающиеся основных направлений деятельности команд полиции безопасности и СД в лагерях для военнопленных. В частности, во втором из указанных документов еще раз подчеркивалось, что «задачей оперативных команд полиции безопасности и СД является выявление не только подозрительных элементов, а также и тех надежных элементов вообще, которые могут пригодиться для восстановительной работы в Восточных областях… Я предписываю, чтобы в еженедельных отчетах обращали внимание на пункт "4" (число выявленных лиц, не внушающих подозрения). О военнопленных, не внушающих подозрения, которые перед этим занимали в советско-русском хозяйстве руководящие посты, следует особо указывать на отрасль их работы и последнее место службы» ^[49].

Параллельно с указанными директивами были даны особые указания эсэсовским пропагандистам. В одном из циркуляров, разработанных сотрудниками СД из VII управления РСХА и касающихся употребления слов «русский» и «красноармеец» (Rotarmist), ведомственным специалистам «психологической войны» предписывалось «говорить не о России и русских», а называть военнослужащих РККА «советскими солдатами и красноармейцами» ^[50].

Р. Гейдрих проводит оперативное совещание с руководящим составом РСХА. Прага, май 1942 г.

Первоначально отбор «заслуживающих доверия» военнопленных представители полиции безопасности и СД проводили в шталагах (стационарных лагерях для рядового и сержантского состава; Stammannschaftslager — Stalag) и офлагах (офицерских лагерях; Offizierlager — Oflag), сформированных на территории рейха и Генерал-губернаторства (бывш. Польша). К концу лета 1941 г. таковых насчитывалось 14 (7 шталагов и 7 офлагов для советских военнопленных). В лагеря для военнопленных на оккупированной территории СССР доступ оперативных команд СД был поначалу запрещен. Однако 7 октября 1941 г. этот запрет был снят. 5 мая 1942 г. Верховное командование вермахта (ОКВ) издало распоряжение о проведении проверок лишь в тех лагерях, которые находились восточнее старой германской границы, а 31 июля оперативные команды СД были выведены из лагерей, расположенных в Германии ^[51].

Отобранные представителями СД «заслуживающие доверия лица» размещались отдельно от основной массы военнопленных, а также задействовались в пропагандистской работе и использовались в качестве осведомителей.

Бывшие советские специалисты, изъявившие желание сотрудничать с немцами, направлялись в так называемый «Институт Ванзее», созданный под эгидой СД еще в середине 1930-х гг. в Бреслау. С началом войны институт был передислоцирован в пригородный район Берлина и подчинен VI управлению РСХА и переориентирован на исследование вопросов, связанных с СССР: его сотрудники изучали положение в Красной армии, сельском хозяйстве, промышленности и других областях жизни Советского Союза. Работу этого подразделения, переименованного в декабре 1941 г. в Восточный институт рейхсфюрера СС, курировал Г. Грейфе.

Шелленберг пишет: «Должность начальника института занимал один грузин, бывший профессором в свое время и в Германии, и в России, а штат был укомплектован библиофилами, ученными и преподавателями русского языка, привлеченными отовсюду. Им разрешалось совершать поездки по оккупированной территории России, чтобы не терять связи с русским народом и собирать материал из первоисточников» ^[52].

Кроме того, известная часть отобранных советских военнопленных предназначалась для вооруженной борьбы с СССР. Некоторые из них впоследствии влились в состав Первой русской национальной бригады СС «Дружина» и других коллаборационистских формирований, созданных представителями СД.