Черчилль быть лидером - Дмитрий Медведев Страница 6

После переезда в дом номер 10 на Даунинг-стрит в июле 1902 года Артура Бальфура традиция готовить каждодневные отчеты о дебатах в палате общин продолжилась. Генри Кэмпбелл-Баннерман, сменивший Бальфура на посту премьера в 1905 году, переложил эти обязанности на министра внутренних дел. Аналогичной практики придерживался и Герберт Асквит, преемник Кэмпбелла-Баннерма на с апреля 1908 года. Так продолжалось до 1916 года, когда Дэвид Ллойд Джордж создал секретариат кабинета министров, занимавшийся, в числе прочего, подготовкой отчетов заседаний правительства для короля.

Четырнадцатого февраля 1910 года Министерство внутренних дел возглавил 35-летний Уинстон Черчилль. Для большинства обитателей Уайтхолла составление парламентских отчетов казалось сущим кошмаром. Но только не для нашего героя. Он не мог не использовать столь уникальный коммуникационный канал, с помощью которого, описывая те или иные прения и дебаты, можно было ознакомить монарха со своим взглядом на проблему, выразить свое мнение, сделать свои предложения и таким образом распространить свое влияние.

Черчилль подошел к исполнению этой миссии с характерной для него энергичностью. Почти за два с половиной месяца 1910 года – с 21 февраля по 6 мая (день кончины короля Эдуарда VII) – он написал суверену двадцать семь писем средним объемом 400 – 500 слов каждое.

Все послания открывались церемониальным «Господин министр Уинстон Черчилль, смиренно исполняя свой долг, для Вашего Королевского Величества…» и завершались, как правило, соответствующими случаю строками: «Все вышеизложенное представлено сейчас на рассмотрение верным слугой и преданным подданным Вашего Величества». Что касается основного текста, то здесь наш герой позволял себе немного раскрепоститься. Описания дебатов глава МВД облекал в характерный для него литературный стиль, а при случае излагал свою точку зрения по обсуждаемым вопросам. Для Черчилля это была еще одна возможность высказаться, а для монарха – не самый скучный способ узнать о том, что происходит в парламенте.

После кончины Эдуарда VII и коронации его сына Георга V Черчилль по-прежнему готовил отчеты. Но со сменой монарха стиль его письма стал более официальным (нужно признать, что с новым королем Черчилль был не в столь близких отношениях, как с его отцом). Что же до объемов корреспонденции, то они остались практически без изменений. За те четырнадцать месяцев, что потомок герцога Мальборо возглавлял МВД при новом монархе, королю были отправлены восемьдесят четыре отчета, не считая еще девятнадцати посланий, составленных по другим поводам.

Возможно, все эти документы вошли бы в историю британской политики как одни из самых живых описаний парламентских прений, если бы не один инцидент, произошедший в начале 1911 года.

Десятого февраля Георг V получил от Черчилля очередное письмо, посвященное текущим обсуждениям в парламенте. На повестке дня был предложенный Лейбористской партией законопроект «О праве на труд». Быстро пробежав глазами первый абзац, содержащий информацию о выступавших депутатах, король уже готов был так же быстро просмотреть оставшийся текст, как вдруг его внимание привлекло одно предложение во втором абзаце:

«Мистер Черчилль всегда полагал, что, благодаря современным достижениям науки и цивилизации, вполне возможно уменьшить резкие колебания в отраслях экономики, обратившись к общественным работам».

Еще раз перечитав эти строки, король перешел к следующему абзацу:

«Что касается бродяг и бездельников, то для них необходимо создать трудовые колонии, куда их следует поместить на продолжительный период времени и где они смогут воздать свой долг государству. Проект создания подобных институтов рассматривается в настоящее время в Министерстве внутренних дел. Не стоит забывать, что тунеядцы и бездельники существуют по обоим концам социальной лестницы» [42] .

На следующий день личный секретарь премьер-министра Герберта Асквита Вон Нэш получил письмо от личного секретаря короля лорда Ноллиса:

«Король считает взгляды мистера Черчилля крайне социалистическими. То, за что ратует мистер Черчилль, есть не что иное, как рабочие фабрики. Их уже пытались внедрить во Франции и потерпели полный крах. В 1849 году Луи Блан ввел их в Париже, и мы все знаем, к чему это привело: в действительности эти учреждения стали предвестниками уличных боев в июне того же года, стоивших тысяч жизней. Его Величество считает упоминание мистера Черчилля о „тунеядцах и бездельниках на обоих концах социальной лестницы“ излишним» [43] .

Асквит передал письмо лорда Ноллиса Черчиллю. Прочитав его, глава МВД решил прекратить составление парламентских отчетов. Он слишком ценил в этой односторонней переписке атмосферу доверия, которая позволяла ему свободно излагать свою точку зрения по насущным вопросам. С исчезновением же доверительной интонации, считал Черчилль, составление посланий от его имени теряло смысл. Свои взгляды он изложил королю в понедельник, 13 февраля:

«Господин министр Черчилль, смиренно исполняя свой долг Его Величеству. Он с глубоким сожалением получил от премьер-министра недовольство Его Величества фразой, которая содержалась в парламентском письме в прошлую пятницу. Мистер Черчилль никогда не получал указания о форме, в которой должны составляться эти письма. Готовя эти послания, он следовал тем же правилам, которые стали ему привычны со времен Его последнего Величества, а именно – с глубоким почтением, свободно и честно писать о событиях, результатах и переживаниях палаты общин. Его последнее Величество несколько раз признался министру внутренних дел, что благожелательно относится к форме и стилю этих писем, в которых нередко имело место отклонение от основной темы и часто содержались выражения собственного мнения по вопросам обсуждений. Мистер Черчилль теперь понимает, что Его Величество желает, чтобы он ограничил себя простым изложением парламентских чтений. Безусловно, мистер Черчилль готов полностью удовлетворить пожелания Его Величества, к тому же это значительно облегчит его работу, которая в настоящий момент и без того очень насыщенна. Тем не менее мистер Черчилль не может не заметить, что великолепные отчеты о дебатах в палате общин намного лучше, чем он в состоянии описать, можно прочитать в газетах. И что значение парламентских писем в сложившихся обстоятельствах резко снижается. Также мистер Черчилль находит, что ему будет очень трудно писать эти письма в будущем после того, что случилось, из-за опасения, что по невнимательности или из-за переутомления он напишет фразу, которая вызовет недоброжелательный отклик у Его Величества. Таким образом, мистер Черчилль был бы многим обязан, если бы Его Величество дало указание о передаче этих обязанностей другому министру, который будет способен писать с чувством уверенности в милосердном и терпимом расположении Его Величества, которое мистер Черчилль, к его глубокому сожалению, утратил».

Во второй части письма Черчилль объяснил свою позицию относительно пресловутой фразы. Он подчеркнул, что его слова не следует расценивать как «атаку на состоятельных членов нашего общества, которые, и мистер Черчилль это прекрасно знает, выполняют свой долг множеством способов». По словам главы МВД, он лишь хотел «указать на тех личностей, фривольное и бездельное поведение которых приводит к нареканиям в адрес уважаемых членов общества» [44] .