В тени побед. Немецкий хирург на Восточном фронте. 1941-1943 - Ханс Киллиан Страница 6
В тени побед. Немецкий хирург на Восточном фронте. 1941-1943 - Ханс Киллиан читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
– Нет, – медленно отвечает Шмидт, – пока нет.
Если сейчас он разрежет спинной мозг, тот развалится. Поэтому профессор предлагает сначала законсервировать его, а затем уже разрезать. На это уйдет восемь дней. Как же долго мне придется ждать и пребывать в неведении!
Он конечно же понимает мое нетерпение, мои тревоги и беспокойство. И, уходя, старается утешить меня:
– Не вините себя. На вашем месте я бы тоже рискнул.
– Все не так просто. Меня по-прежнему тяготит одна мысль. Дело даже не в том, допустил я ошибку или нет. Скорее вопрос стоит принципиально: должны ли мы при подобных параличах, возникших в результате повреждения спинного мозга в области шеи, с ходу отказываться от операции или все равно должны оперировать, осознавая всю опасность и риск для жизни больного?
– Я прекрасно понимаю вас, – отвечает Шмидт, – но сейчас вам нужно набраться терпения и дождаться результатов. Война, мой друг, – продолжает он с мрачным видом, – не скоро кончится.
Приходится смириться. На прощание я с благодарностью пожимаю профессору руку.
Что он сказал? Через какое-то время до меня доходит смысл его слов. «Война не скоро кончится». Никто из нас не питает иллюзий насчет продолжительности этой ужасной войны или по поводу ее исхода. Ни сейчас, ни потом, никогда – но мы молчим.
Восемь дней ожидания. Время напряженной работы. Война неустанно подбрасывает к нашим дверям свои жертвы. Наконец, заключение готово.
– Заходите, пора, – говорит профессор Шмидт.
Мы проходим в его небольшую лабораторию. Он просит ефрейтора подать ему стеклянную колбу и среди плавающих в растворе формалина органов отыскивает спинной мозг нашего парня. Затем вскрывает его.
– Глядите, вот отгадка: тяжелый случай гематомы спинного мозга.* [3] В результате ущемления была разорвана центральная артерия спинного мозга. После чего произошло кровоизлияние в нервную ткань над вторым спинномозговым сегментом. Вы едва ли могли спасти этого человека. В трагическом исходе операции нет вашей вины, не упрекайте себя.
Я с благодарностью принимаю слова этого доброго, мудрого человека, избавившего меня от угрызений совести.
– Но что же нам теперь делать в подобных случаях, – задаю я ему вопрос, – оперировать или отказываться от операции?
– Я не хирург, – отвечает Шмидт, – но, раз вы меня спрашиваете, все-таки отвечу: «Да, я бы стал оперировать, снова и снова».
Это полностью совпадает с моими убеждениями. Я никогда не сдамся.
Невыносимый зной, ночные мучения с клопами, густые тучи навозных мух – вот чем вспоминаются дни, проведенные в Даугавпилсе. Мучения для нас, адская пытка для беспомощных раненых и больных. Мухи облепляют все неприкрытые участки тела, лезут в лицо, глаза, нос, падают к нам в тарелки. Кто знает, может, перед этим они ползали по трупам или возились в грязи.
В таких условиях, какие защитные меры ни принимай, не приходится ждать ничего хорошего. Дело кончается массовой диареей, сопровождающейся лихорадкой. Затем у некоторых болезнь перерастает в хроническую, мучительную дизентерию с кровавым поносом.
Итак, уже в Даугавпилсе начинается изнурительная череда приступов кишечной колики с рвотными позывами и кровотечениями, что очень скоро приводит к истощению наших людей. Болезнь не щадит никого. Самое невыносимое и мучительное состояние для хирурга – это когда приступ начинается во время операции. Нам не остается ничего другого, как соорудить прямо по соседству с операционной туалет, куда можно сбежать, если внезапно подступают боли и спазмы кишечника. Каждый раз во время этих отвратительных перерывов грубо нарушаются правила асептики.
Кроме всего прочего, дизентерия осложняется воспалительными процессами. Эти болезни сводят меня впервые с профессором Форстером, нашим терапевтом, неисправимым насмешником и блестящим диагностом. Мне знакомы его критические труды по туберкулезу. В свое время они привлекли к себе всеобщее внимание. Ему об этом известно. Как-то раз, приехав из Мюнхена, он торжественно продекламировал со своим баварским акцентом: «Да, мой дорогой, когда все вы, преданные забвению, будете гнить в подземном царстве, мир еще долго будет вспоминать Бернарда Форстера!»
Среди специалистов-консультантов он слывет самым критичным, бескомпромиссным и свободным от иллюзий человеком. Не верит ни единому политическому сообщению и до глубины души ненавидит фюрера империи, насчитывающей тысячелетнюю историю, со всеми его приспешниками.
– Привет! – кричит он уже издали однажды утром. – Терапевту-консультанту требуется помощь хирурга: как вам это понравится! – Затем продолжает уже серьезным тоном: – На той стороне в полевом госпитале лежит молодой парень с тяжелейшей дизентерией. Состояние тяжелое, большая кровопотеря. Сейчас наблюдаются острые боли в правой нижней части живота и вздутие брюшной полости. Мой диагноз: острый гнойный аппендицит наряду с дизентерией или прободение и абсцесс толстой кишки. В любом случае температура высокая. Осмотрите его?
Конечно, осмотрю. Мы вместе направляемся в терапевтическое отделение заново обустроенного госпиталя, где лежит больной. Я осторожно прощупываю живот, обнаруживаю вздутие брюшной полости и уплотнение в нижней части живота и немедленно подтверждаю диагноз Форстера.
– Его нужно срочно оперировать.
Форстер с интересом наблюдает за операцией. Червеобразный отросток, уже разорвавшийся и находящийся в стадии абсцесса при острой дизентерии толстого кишечника, отыскивается и удаляется. Делается дренаж. Все проходит хорошо. Несмотря на дизентерию, швы не расходятся.
Как и Виганд, Форстер служит в нашей армии с начала войны. С этим шутником и острословом мы превосходно проводим время, пусть даже иногда его ирония больно цепляет за живое. Когда он нападает на Виганда, из-под очков с золотой оправой начинают сыпаться искры. Виганд багровеет. Иногда нам с трудом удается растащить этих двух задиристых петухов и унять их пыл.
После нескольких дней отсутствия профессор Виганд возвращается из своей поездки обратно на линию фронта, в штаб медсанбата. Я решил воспользоваться этой возможностью, чтобы обсудить с ним вопрос обработки ран сульфаниламидом.
Начало не предвещает никаких бурь.
– Почему, – задаю я простой вопрос, – почему, собственно говоря, здесь на фронте мы не пользуемся сульфаниламидом?
– А, вы имеете в виду такое белое вещество, якобы чудо-порошок, под названием «септопликс»? Во Франции у нас его было много среди трофейного лекарства, в небольших бумажных упаковках.
– Совершенно верно. Но я говорю и о других сульфаниламидах. Нам, по крайней мере, следует попробовать применять их во избежание заражения ран.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии