Рюриковичи - Дмитрий Володихин Страница 6

Утолив месть, разгромив источник угрозы Киеву, Ольга с тех пор не воевала. Более того, она решила исправить ошибку, совершенную покойным супругом. Земли, подвластные киевским правителям, всерьез опасались произвола при сборе дани — ее стремительного увеличения, взимания не в срок, разорительных пиров княжеской дружины в тех местах, куда княжьи ратники являлись за данью. А страх — всегда плодородная почва для мятежей и «котор». Ольга ввела порядок в хаос отношений между Киевом и его данниками. Иными словами, провела первую государственную реформу.

По словам летописи, для древлян княгиня установила тяжелую, но строго определенную дань. Две трети от нее шли в Киев, а треть — в Вышгород, резиденцию самой Ольги. Княгиня также указала места для ее сбора и «ловища» — местности, где правитель с дружиной имели право охотиться. На следующий год Ольга отправилась к Новгороду. По Мете и Луге она установила «погосты» — пункты, куда следовало свозить дань ^[10]. Правительница также определила, каков ее размер и где может охотиться князь с дружинниками.

Она действовала миром, желая поставить на регулярную основу взаимодействие центра державы с подвластными областями.

К 955 году летопись относит путешествие княгини Ольги в Константинополь. По другим источникам, это произошло осенью 957 года. Вторая дата более достоверна. К тому времени Святослав должен был подрасти и принять бразды правления — хотя бы отчасти. Поэтому не стоит видеть в плавании его матери к грекам визит главы государства.

Летопись не называет причин, по которым Ольга решила посетить византийскую столицу. Причины эти могли быть разнообразными: от необходимости обновить договор, заключенный покойным Игорем, до поиска выгодного брака для сына или еще кого-то из родни. Греческие источники свидетельствуют, что Ольгу сопровождали племянник (двоюродный брат?) и 43 купца. Это наводит на мысль о переговорах по торговым делам и о подборе знатной невесты племяннику. Византия поддерживала с Киевским княжеским домом тесные связи. Речь идет не только и даже не столько о походах русов на земли императоров. Между двумя странами шла оживленная торговля, велись переговоры о найме дружин для использования их на полях сражений Империи, составлялись договоры о действиях против общего врага — Хазарского каганата. Очевидно, накопились дела, для урегулирования которых понадобился столь высокий гость.

История, рассказанная летописцем, возвеличивает княгиню. Но она как будто нарочно составлена так, чтобы оттенить действительные резоны ее поездки, а также то, насколько Ольга решила поставленные задачи.

«И был тогда царь Константин, сын Льва ^[11], — говорит летопись, — и пришла к нему Ольга, и, увидев, что она очень красива лицом и разумна, подивился царь ее разуму, беседуя с нею, и сказал ей: „Достойна ты царствовать с нами в столице нашей“. Она же, поразмыслив, ответила царю: „Я язычница; если хочешь крестить меня, то крести меня сам — иначе не крещусь“. И крестил ее царь с патриархом. Просветившись же, она радовалась душой и телом; и наставил ее патриарх в вере, и сказал ей: „Благословенна ты в женах русских, так как возлюбила свет и оставила тьму. Благословят тебя сыны русские до последних поколений внуков твоих“. И дал ей заповеди о церковном уставе, и о молитве, и о посте, и о милостыне, и о соблюдении чистоты телесной. Она же, склонив голову, стояла, внимая учению, как губка напояемая; и поклонилась патриарху со словами: „Молитвами твоими, владыка, пусть буду сохранена от сетей дьявольских“. И было наречено ей в крещении имя Елена, как и древней царице — матери Константина Великого. И благословил ее патриарх, и отпустил. После крещения призвал ее царь и сказал ей: „Хочу взять тебя в жены“. Она же ответила: „Как ты хочешь взять меня, когда сам крестил меня и назвал дочерью? А у христиан не разрешается это — ты сам знаешь“. И сказал ей царь: „Перехитрила ты меня, Ольга“. И дал ей многочисленные дары — золото, и серебро, и паволоки, и сосуды различные; и отпустил ее, назвав своею дочерью. Она же, собравшись домой, пришла к патриарху и попросила у него благословения дому, и сказала ему: „Люди мои и сын мой язычники, — да сохранит меня Бог от всякого зла“. И сказал патриарх: „Чадо верное! В Христа ты крестилась и в Христа облеклась, и Христос сохранит тебя, как сохранил Еноха во времена праотцев, а затем Ноя в ковчеге, Авраама от Авимелеха, Лота от содомлян, Моисея от фараона, Давида от Саула, трех отроков от печи, Даниила от зверей, — так и тебя избавит он от козней дьявола и от сетей его“. И благословил ее патриарх, и отправилась она с миром в свою землю, и пришла в Киев…» ^[12]

Искала ли Ольга крещения в Константинополе? Вряд ли. Во всяком случае, это не могло быть главной причиной ее визита. Стать христианкой она могла, не покидая «стольного града», — отыскался бы священник. На Русь христианство начало проникать как минимум со второй половины IX века. К середине X века здесь прекрасно знали это вероучение, появились и первые храмы. Совершать дорогостоящее и опасное путешествие ради услуг иерея — бессмыслица.

Другое дело, что в самом Константинополе Ольга могла проникнуться доверием и восторгом в отношении Христовой веры. Богослужение в Святой Софии, одном из прекраснейших храмов мира, да хотя бы одно пребывание под ее сводами могли способствовать подобному движению души. Могло быть и по-другому: Ольга приняла крещение, желая использовать этот шаг в какой-то сложной политической игре. Остался лишь намек на реальную дипломатическую интригу: щедро одарив Ольгу, император попросил у нее прислать воинов, но та отказала.

Хотел ли на самом деле император Константин VII, женатый правитель зрелых лет, брака с иноземкой — регентшей при взрослом или почти взрослом сыне? Вот уж вряд ли.

Неизвестно, когда родилась Ольга, сколько жен было у Игоря, сколько его детей осталось в живых к тому времени, когда Игоря убили древляне. О молодых годах Ольги твердо установлено немногое: она происходила из варяжского рода ^[13], жившего на Псковской земле, и стала супругой Игоря еще при жизни Олега ^[14]. А значит, появилась на свет в конце IX, самое позднее — в первых годах X столетия. Редкий, скажем так, случай, когда дама весьма зрелых лет (к 957 году!) оказалась способна заворожить кого-либо до потери здравого смысла… В одном из современных фэнтезийных романов автор, сделав соответствующие вычисления и оторопев от получившихся цифр, объяснил страсть, якобы внезапно вспыхнувшую у Константина VII… проделками славянской ведьмы! И это, пожалуй, наиболее реалистичное объяснение… Но брачная тема, как уже говорилось, вполне могла звучать на переговорах. Просто она отразилась в сказаниях о путешествии Ольги искаженным образом, поставив в центр повествования княгиню, а не тех, с кем была реально связана.