История завоевания Константинополя - Жоффруа де Виллардуэн Страница 6

И знайте, что корабли везли более трехсот баллист, катапульт и множество других орудий, которые нужны для взятия города. Более великолепного флота никогда не отплывало из какой-либо гавани. И было это на восьмой день после праздника святого Ремигия, в год от Рождества Христова 1202-й.

Накануне праздника святого Мартина они прибыли к Задару в Склавонии (хорватской Далмации. – Ред.) и увидели город, укрепленный высокими стенами и величавыми башнями. Тщетно они стали искать какой-нибудь город более прекрасный, более укрепленный и более процветающий. И когда пилигримы увидели его, то преисполнились изумления и стали говорить друг другу: «Каким образом можно взять силой такой город, если только Сам Бог не поможет?»

Первые корабли подошли к городу и встали на якорь, поджидая других. На следующий день рассвет выдался чистым и ясным. Подошли все галеры и транспорты вместе с прочими кораблями, которые шли позади; они с ходу ворвались в гавань, разорвав прочную и хорошо скованную цепь, и штурмом взяли порт. Затем войско высадилось на сушу таким образом, что гавань оказалась за ними, а они – перед городом. Далее можно было увидеть поразительное зрелище, когда на берег сходили многочисленные рыцари и оруженосцы, выводившие из транспортов крепких боевых коней, а также узреть множество богатых шатров и палаток. Так наши силы встали лагерем под Задаром, начав его осаду в День святого Мартина.

Тем не менее прибыли еще не все бароны. Так, отсутствовал маркиз Монферратский, который задержался из-за каких-то своих дел. Этьен Першский и Матье де Монморанси остались больными в Венеции. А когда они выздоровели, то Матье де Монморанси присоединился к войску в Задаре. Однако Этьен Першский поступил куда хуже, ибо он оставил войско и решил какое-то время провести в Апулии. С ним отправился Ротру де Монфор и Ив де ла Жай и многие другие, которые удостоились сурового осуждения за свое отступничество. Следующей весной они отплыли в Сирию.

Утром после Дня святого Мартина из Задара вышли несколько горожан и направились для переговоров в шатер дожа Венеции. Они сказали ему, что сдадут на его милость город и все свое добро, лишь бы им сохранили жизнь. Дож ответил, что не может принять ни эти, ни какие-либо иные условия, прежде чем посоветуется с вождями крестоносцев и обсудит с ними всю ситуацию.

Пока он собирался посовещаться с графами и другими знатными феодалами, та часть пилигримов, о которой я уже упоминал и которая хотела распустить войско, пришли поговорить с задарскими послами. «Почему вы хотите сдавать свой город? – спросили они. – Французы в любом случае не нападут на вас, и вам нечего их опасаться. Если вы в состоянии защититься от венецианцев, то можете быть спокойными». Эти возмутители спокойствия выбрали одного из своих пилигримов по имени Робер де Бове, который подошел к городским стенам и сказал жителям то же самое. Таким образом, послы возвратились в город, а соглашение так и не было достигнуто.

Тем временем дож встретился с графами и другими знатными крестоносцами. «Сеньоры, – сказал он им, – жители города хотят сдать его на мою милость при условии, что их пощадят, но я не заключу ни такого, ни какого-либо другого договора иначе как по согласию с вами». И бароны ответили ему: «Сеньор, мы просим и даже советуем вам принять условия, которые они предлагают, и заключить договор». Дож сказал, что так и поступит. Они все вместе отправились в шатер дожа, чтобы заключить соглашение, и обнаружили, что по совету тех, кто хотел распада войска, депутация ушла.

И тогда некий аббат ордена цистерцианцев из Во встал и сказал им: «Сеньоры, именем папы римского я запрещаю вам нападать на этот город, ибо в нем живут христиане, а вы носите знак креста». И когда дож это услышал, он разгневался и сказал, повернувшись к графам: «Сеньоры, мне было вручено право заключить соглашение с этим городом, которое меня устраивало бы, а теперь ваши люди лишили меня его. Тем не менее вы дали обещание помочь завоевать его, и теперь я требую от вас сдержать свое слово».

Тотчас графы и другие сеньоры и те, кто держал их сторону, переговорили между собой и сказали: «Те, кто нарушил это соглашение, нанес нам дерзкое оскорбление; не проходило ни одного дня, когда бы они не старались разрушить наше войско. На нас падет позор, если мы не поможем взять город». Они пришли к дожу и сказали ему: «Сеньор, мы поможем вам взять город назло тем, кто противился этим нашим действиям».

Таково было их решение. И поутру войска расположились перед городскими воротами. Они установили свои катапульты, баллисты и другие орудия, которых у них имелось предостаточно. На всех кораблях были готовы штурмовые лестницы. Катапульты начали забрасывать город камнями, которые били по стенам и башням. Осада длилась около пяти дней, и наконец саперы приступили к работе под одной из башен и стали делать подкоп под стены. И едва только жители города поняли это, то стали предлагать сдаться на точно таких же условиях, которые отвергли по совету тех, кто хотел распада армии.

Так при условии сохранить жизни горожанам Задар перешел в руки дожа Венеции. И тогда дож пришел к графам и другим предводителям крестоносцев и сказал им: «Сеньоры, по милости Божьей и при вашей поддержке мы завоевали этот город. Наступила зима, и мы не сумеем двинуться отсюда раньше Пасхи, ибо у нас нет возможности получать припасы в каком-то другом месте, а с другой стороны, этот город весьма богат и в избытке обеспечен всем, что нам надо. Поделим его надвое, и мы возьмем себе одну половину, а вы другую». Все было сделано, как и решили. Венецианцы получили часть города вблизи гавани, где стояли их суда, а французы – другую часть. Были поделены лучшие дома для постоя в каждой части города. Войско покинуло лагерь, вошло в город и разместилось в нем.

На третий день, когда все были заняты размещением, наши войска столкнулись с большой неприятностью. Как-то вечером между венецианцами и франками началась столь серьезная распря, что они вступили в рукопашную; и во всех концах города люди схватились за оружие. Схватка выросла до таких размеров, что скоро в городе почти не осталось улиц, где не раздавался бы яростный лязг мечей и копий, не свистели бы стрелы арбалетов; множество людей было ранено и убито.

Венецианцы, однако, не могли выдержать такого боя и начали нести серьезные потери. Когда сражение было в самом разгаре, военачальники, не хотевшие такого урона, в полном вооружении ввязались в схватку и начали разводить сражающихся. Но когда они разнимали сражение в одном месте, оно возобновлялось в другом. Таким образом, конфликт продолжался до глубокой ночи, но тем не менее с большим трудом и великими усилиями сражение все же удалось прекратить. Могу сказать, что оно стало самой большой бедой, которая когда-либо случалась в войске; и недоставало малого, чтобы оно было совсем загублено. Однако Бог не пожелал такого несчастья.

Потери с обеих сторон были весьма велики. Среди убитых был знатный человек из Фландрии Жиль де Ланда; во время схватки он был поражен в глаз и умер в ходе боя. Было и много других пострадавших, но о них говорили куда меньше. И дож Венеции, и предводители крестоносцев были целую неделю весьма озабочены тем, чтобы успокоить страсти после этой схватки, и действовали они так усердно, что мир был восстановлен. И все благодаря Господу.