Путешествие Жана Соважа в Московию в 1586 году. Открытие Арктики французами в XVI веке - Бруно Виане Страница 6

Первым голландцем, торговавшим с русскими на Мурманском берегу, был Филипп Винтерконинг. Примерно в 1562 году он занимался коммерцией в Вардё под доброжелательным присмотром губернатора Эрика Мунка. Но в 1564 году новый губернатор Якоб Хансен конфисковал его корабль под предлогом, что тот нарушает торговую монополию Бергена и Тронхейма. В конце концов, Хансен позволил ему забрать свой корабль и отправиться восвояси, взяв слово, что тот никогда больше не вернется. Купец вернулся уже на следующий год и стал вести прямую торговлю с православными монахами Печенгского монастыря, возле нынешней российско-норвежской границы, немного к востоку от Вардё. Он выменивал треску, лосося и жир морских животных на шерсть и вино. Винтерконинг даже нанял русский корабль, чтобы пройти до устья Двины. Но по возвращении на Мурманский берег он вместе со своими спутниками был ограблен и убит русскими.

Первая экспедиция из четырех голландских кораблей прибыла в Белое море лишь в 1578 году. В главе экспедиции стоял Ян ван де Валле. Купцы бросили якорь и организовали факторию в дельте Двины на острове Пудожемском, о которой упоминали и Жан Соваж, и Данзей. Они обосновались в 50 километрах к северу от Николо-Корельского монастыря, места якорной стоянки англичан. В этом году Иван IV разрешил голландцам торговать в Коле и Холмогорах, а также сохранить свои пакгаузы и жилища на острове Пудожемском.

Голландцев в Белом море становилось все больше, что было не по вкусу датчанам, увидевшим, что пошлины, взимаемые за проход через Эресунн (вход в Балтийское море), с некоторых пор значительно уменьшились. В 1582 году королевство Дания направило в эти воды свой флот, который конфисковал по меньшей мере четыре голландских корабля. Об этом докладывает Данзей во многих своих письмах. Он не мог предвидеть важнейшее последствие этой военной экспедиции для всего региона: основание города Архангельска. Голландский капитан Клаас Янсон, чтобы ускользнуть от датчан, поднялся по рукаву Двины, который считался непроходимым для больших морских кораблей, и бросил якорь перед Михайло-Архангельским монастырем. Западноевропейский торговый корабль проделал это впервые. Иван IV потребовал, чтобы датчане больше не ходили в Белое море, и разрешил голландцам перенести свою факторию к подножию монастыря, а 4 марта 1583 года издал указ, разрешивший строительство города на этом месте. Что и было сделано на следующий год. Жан Соваж уже увидел построенную в 1584 году крепость, с сорока пушками, к которой прилегал Гостиный Двор, своеобразный торговый центр, где расположились склады русских и иностранных купцов ^[19]. Этот город сначала носил имя Новые Холмогоры, но очень быстро стал Архангельском, так как все говорили об архангельской торговле, торговле у Михайло-Архангельского монастыря, построенного в XII веке. С самого основания города его жители были уверены, что находятся под защитой крыльев Святого Архангела Михаила. В этом трудно усомниться, учитывая, что городу удалось сохранить свое название на протяжении всего советского периода, хотя поднимался вопрос о его переименовании в Ломоносовск или Сталинопорт.

Рассказы, которые мы сейчас приведем, позволят лучше понять подвиг голландского капитана. Путешественники долго помнили архангельский бар (мель), о котором говорит Жан Соваж, и подъем вверх по дельте Двины ^[20].

Первый отрывок – из книги Ги Мьежа, рассказывающей об английском посольстве графа Карлайла в 1663 году.

Пятого сентября мы счастливо прибыли в Архангельск [Arcangel]. Но, прежде чем прийти туда, мы подвергались большой опасности на архангельском баре в устье Двины, где мы видели голландский торговый корабль, недавно потерпевший крушение. Море там настолько мелкое, что нашему кораблю часто оставался фут или два до дна, и мы настолько приближались к этой крайности, что, входя в реку, корабль сел на мель. И нам пришлось ждать вечернего прилива, в то время как господин с другими отправился в Архангельск, чтобы доставить Его Превосходительству новости о нашем прибытии. Прилив, поднявший корабль, который до этого лишь скользил по земле, позволил ему идти свободно, и мы добрались до Архангельска меньше, чем за три часа. Там мы были встречены нашими людьми со всей радостью, которую можно вообразить, и было даже трудно понять, кто счастливее – мы, доплывшие, или они, что мы все-таки доплыли.

Второй отрывок взят из мемуаров одного француза, который преодолел этот же путь в сорок километров на таком же, или даже большем, корабле. Вот что пишет Анри Оливари в книге «Миссия французского шифровальщика в России (1916)» (Henry Olivari. Mission d’un cryptologue français en Russie (1916). Paris: Éditions de l’Harmattan, 2008):

Этот эстуарий представляет собой необъятную болотистую дельту с бесконечным количеством узких рукавов, непригодных для навигации. Эта дельта – настоящий барьер, через который существует только одно русло, доступное для крупнотоннажных судов. Это русло не шире, чем Сена, но, несомненно, более глубокое; а ведь перед Архангельском Двина достигает почти что пяти километров в ширину. У этого русла множество изгибов, настолько резких, что при каждом достаточно крутом повороте нужно становиться на якорь, разворачиваться, поднимать якорь и вновь двигаться. Таким образом, нам понадобилось пять часов, чтобы прийти в город Архангельск.

Зрелище, однако, было весьма интересным: берега нашего русла оказались оборудованы деревянными причалами, вдоль которых стояли корабли самых разных размеров, а другие русла, менее значительные, были приспособлены под меньшие по размеру корабли. Время от времени встречались механические лесопилки. На нашем пути я их насчитал двадцать шесть.