Волжский рубеж - Дмитрий Агалаков Страница 6
Волжский рубеж - Дмитрий Агалаков читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
Они увидели турок еще издалека. Те осторожно вышли из бастиона и теперь гуськом быстро двигались в сторону работавших саперов. Их было не менее сотни, как и русских егерей. Черенков ждал. Несколько офицеров и сотня русских солдат охотниками затаились в траншее. Сейчас и выглянуть было опасно. До срока выдать себя было никак нельзя!
– Алексей Михалыч, когда же ударим? – вырвалось у подпоручика Павла Гриднева.
– Заметят с крепости – перебьют! – нервно бросил тот. – У них штуцера, а у нас?! Только сунься!
– А так перебьют саперов, – следя за турками, процедил Гриднев.
Черенков теребил ус.
– Далеко, Павел, далеко!.. Прокопенко! – позвал он невысокого сухощавого солдата, – ты у нас самый юркий, ползи к саперам, скажи, пусть все бросают – и к нам! И быстрее, Степан, быстрее!
Прокопенко устремился вдоль траншеи в сторону форта.
– А может быть, сами, Алексей Михалыч? – спросил Алабин.
– Да заметят нас! – зло бросил капитан Черенков, поднимая голову, глядя на идущих к саперам турков. – Целая рота!
– Ну а если так, – предложил Петр Алабин. – Полроты останется здесь и будет нас прикрывать, это на случай, если их штуцерники вылезут на башни. А я и Пашка со своими взводами пойдем ровнехонько по следам Прокопенко, а? И там ударим по туркам? Ну, думай, Алексей Михалыч, думай!..
Черенков перехватил взгляд поручика, дернул себя за ус, кивнул:
– Идет! – Он даже нервно засмеялся. – Только мышами-с, господин Алабин, мышами-с! Ты, Петр, за командира!
Уже через несколько минут два взвода, согнувшись в три погибели, торопливо потянулись к саперам и навстречу туркам. Когда Алабин в очередной раз поднял голову, то увидел, что турки в пятидесяти шагах от саперных работ и на расстоянии ста шагов от них, ползущих по свежевырытой траншее. А навстречу им за рядовым Прокопенко гуськом уже торопились сюда и сами саперы. Успели-таки! Но теперь было ясно: сейчас турки обнаружат, что дичь ушла и бросятся в погоню! Прямо на них! Вот когда, не подсуетись они, останется в траншее винегрет!
– Взвод первый, взвод второй, приготовиться к бою! – оглянувшись, громко прошипел Алабин. – Сейчас вынырнем! Только цельтесь вернее, ребята! И не в одного, а по всей линии, как сами сидите! Я бью в командира, вот и считайте!.. Ружья к бою!..
Два взвода выглянули как раз тогда, когда турки приблизились еще шагов на тридцать и только что обнаружили отсутствие русских саперов. Три турецких офицера совещались между собой. Алабин прицелился из пистолета в первого из них, бородатого, с эполетами. Их увидели, один из турецких офицеров ткнул пальцем в сторону траншеи, где залегли два взвода, но туркам уже было поздно соревноваться!
– Пли! – через секунду скомандовал Алабин.
Около полусотни ружей егеря разрядили одновременно. И прицелиться время было! Треть турков, вскинув руки, убитыми и ранеными повалились на землю. Алабин видел, как схватился за шею его бородатый офицер в феске, покачнулся, обливаясь кровью, бухнулся на колени и повалился назад. Русские сразу скрылись в траншее.
– Перезарядить! – скомандовал Алабин. – Саперы, слушать сюда! – Те уже были в двух шагах. – Ружья заряжены?!
– Так точно! – ответил ему старший по званию, даже опешивший от такого командирского тона поручика капитан саперов.
– Теперь ваша очередь! Прицельно по всей колонне! По моей команде! – В эту самую минуту раздался еще один сплоченный залп, на отдалении. Это Черенков с остатками роты издалека бил по туркам. Алабин и Гриднев выглянули. У турков еще выбыло с полтора десятка солдат. И тут за дело взялись саперы. Человек тридцать, вынырнув из окопов, с радостью ударили по ополовиненному турецкому отряду. Из охотников османы сами превратились в дичь! А поняв это, бросились в сторону крепости, оставив раненых корчиться у траншеи. Тут и очнулись солдаты в крепости, забили тревогу. Но когда они стали искать глазами русских и стрелять почти наугад, егеря и саперы уже ползли по траншее в сторону своего лагеря…
Утром полковник Бибиков, командир 43-го егерского полка, бодро зашел в шатер младших офицеров:
– Где поручик Алабин?
Тот, протирая глаза, подскочил, вытянулся по струнке:
– Здесь, господин полковник!
– Молодец, офицер, – похвалил его Бибиков. – Все молодцы! Буду хлопотать о повышении в звании тебя и подпоручика Гриднева. Быть тебе штабс-капитаном, Алабин!
И так же бодро полковник вышел из шатра.
Дело не шло и досады в войсках было хоть отбавляй. Генерал штаба Коцебу оставил записи в дневнике: «20 мая. Ночь была спокойна, только несносна из-за фельдмаршала, который давит, как кошмар, и все парализует». «22 мая. Фельдмаршал произвел бестолковую разведку. Его гнев. Фанфаронады Шильдера продолжаются… Фельдмаршал опять выказывает боязнь австрийцев, и все это лишь для того, чтобы самому уехать». Уже понятно, что прежняя несогласованность среди генералов медленно переходит в неприязнь и даже вражду. «23 мая. Фельдмаршал говорит, что он болен. Ясно, что он хочет уехать. Пусть едет!» «25 мая. Паскевич объезжает позицию, чтобы показать, как следует занять ее в случае решительного боя. Я сказал Горчакову, что это обман вести осаду так, как теперь, и что нам нельзя достигнуть благоприятного результата, не окружив крепости!».
Смелая вылазка турок, убивших в редутах 125 русских и потерявших против них всего 50 своих, дала повод Паскевичу написать императору, что противник «осмелел и окреп». В Силистрию подтягивались новые подразделения, подвозилось продовольствие. Никто из генералов, в том числе и сам император, не понимали, как можно осаждать крепость и тем временем оставлять осажденным свободный вход и выход. Но Паскевичу, «любезному отцу-командиру», было все ни по чем.
Осадные работы не прекращались ни на минуту: рылись траншеи, поднимались защитные насыпи, ночами по округе рассыпались русские саперы и взрывами обрушались вражеские бастионы. Схватки в окрестностях крепости продолжались едва ли не каждый день. Подчас ожесточенные и кровопролитные.
Но дело стояло на месте. Это видели все.
28 мая во время большого маневра был контужен фельдмаршал Паскевич, и его пришлось увезти из-под Силистрии. А 1 июня был смертельно ранен талантливый инженер и руководитель осадных работ генерал Шильдер. Паскевич так и не дал ему работать самостоятельно, не позволил полностью блокировать крепость, ограничив знаменитого фортификатора своими полумерами. Войска еще сильнее пали духом, это было заметно во всем. В разговорах, в поведении, по лицам. Всем становилось ясно, что Силистрию вряд ли уже взять русской армии. Тем временем в Шумлу стали приходить полки союзников, да и турок там было уже предостаточно. Хоть и больной, но Паскевич интересовался делами под Силистрией и постоянно писал в Петербург. И вот, не мытьем, так катаньем, но фельдмаршал сумел-таки добиться своего: убедить императора снять осаду. Осторожный князь Горчаков, взявший командование в свои руки, предполагал, что в Шумле уже от ста до ста пятидесяти тысяч солдат противника. А это значило, что нападение можно было ждать каждый день. И был еще постоянный страх, что, едва почуяв слабость России, с тыла ударит Австрия. «Драться на правом берегу реки, – убеждал государя Паскевич, и теперь уже небезосновательно! – губительно для русской армии. Пора, ваше величество, переходить на левый берег Дуная!» И вот уже Николай писал своему «отцу-командиру»: «Снять осаду будет нужно, думаю, ежели не будет уже никакой надежды скоро овладеть крепостью, а неприятель будет близок и в силах». Но и сам император, как и его Дунайская армия, также пал духом и не верил в победу.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии