Ким Филби. Неизвестная история супершпиона КГБ. Откровения близкого друга и коллеги по МИ-6 - Тим Милн Страница 6

В наши дни люди не путешествуют на мотоциклах с колясками, и, невзирая на всю мою любовь к этому средству передвижения, я понимаю почему. На второй день мы попали под проливной дождь. Промокли до нитки и мы сами, и весь наш багаж. Большая часть вещей Кима, вероятно, находилась в Будапеште, но рядом со мной на заднем сиденье мотоцикла был чемодан, который, как, вероятно, и значительная часть его содержимого, обрел довольно плачевный вид. Чем дальше мы двигались на восток, тем хуже становились дороги. В путеводителе Бедекера 1905 года было написано, что «дороги Австро-Венгрии в целом значительно уступают английским стандартам, поскольку в этой стране до сих пор неизвестен паровой каток». К 1930 году паровые катки здесь все-таки появились, но работы предстоял еще непочатый край. Где-то в австрийской глубинке наш мотоцикл и коляска стали зловеще клониться друг к другу. Австрийские механики в одной из мастерских отремонтировали мотоцикл на скорую руку, и нам удалось добраться до Венгрии. Мы провели великолепный вечер в Мадьяроваре, наслаждаясь цыганской музыкой и потягивая красное вино. Но на следующий день взаимный крен мотоцикла и коляски сделался еще более явным, чем прежде. После нескольких визитов в автомастерские мы решили отыскать кузнеца. В маленьком городке Кисбер мы его нашли. Кузнец за пару часов сделал нам прочные металлические распорки, которые надежно прикрепил к корпусам мотоцикла и коляски болтами. Это позволило каждому из нас не только восстановить вертикальное положение, но затем еще и вернуться в Англию. В общем, до Будапешта мы добрались уже с комфортом и в хорошем настроении.

Эта первая из моих трех поездок с Кимом представляла собой беззаботное путешествие. Нам с Кимом в ту пору было по восемнадцать лет, Майклу — девятнадцать. Мы сняли себе роскошный (по нашим меркам) номер на Károly király utca1 — с водопроводом, чего не хватало в наших поездках. Отсюда мы исследовали город: прогуливались по бульвару Андраши с его великолепной застройкой в стиле барокко, наблюдали великолепные фейерверки над Будой, купались в бассейне, устроенном прямо в Дунае, обедали в смехотворно дешевом островном ресторане, где местный оркестр весьма неплохо исполнял симфонию Франка, покупали в автоматах горячий венский шницель, гуляш или кукурузу, смотрели в кино фильм «A kék angyal» (а по-нашему «Голубой ангел» — с Марлен Дитрих в главной роли), встречались с венгерскими друзьями, с которыми Ким, должно быть, познакомился во время своего апрельского визита в Будапешт. После нескольких дней номер в гостинице нам пришлось оставить — он был забронирован для очередных постояльцев. Деньги заканчивались, но желания покидать Будапешт у нас не было. К счастью, среди друзей Кима оказались два брата по фамилии Сегеди-Шюц (Szegedi-Szüts). Старший, Иштван, был мультипликатором (c некоторыми его работами я позже познакомился в кинообществе Оксфордского университета). Младшему, Дьёрдю (György), между прочим, принадлежал гараж, где находилось несколько автомобилей; он предложил нам бесплатно ночевать в этом гараже, выбрав любой автомобиль, какой только нам приглянется. От такого заманчивого предложения, естественно, отказаться было невозможно, и мы провели в Будапеште еще пять веселых дней, питаясь главным образом шоколадом и хрустящими булочками.

Это было замечательное время. Уверен, что Ким и Майкл, имея за плечами лишний год Кембриджа, должно быть, считали меня по-детски докучливым, однако в целом относились ко мне вполне терпимо. Единственным мрачным типом, который повстречался нам в этой поездке, оказался лысый и богатый венгр, который разговорился с нами во время купания в Дунае. Он пригласил нас на роскошный обед под звездами, а потом — в поездку по реке на своем быстроходном катере. Намерения у него были явно гнусными, однако все его старания прошли даром.

Настало время возвращаться в Англию. Поскольку на мотоцикле с коляской могли разместиться лишь двое, причем вести должен был непременно Ким, нам с Майклом пришлось по очереди пересаживаться на поезд. Майклу выпало ехать поездом до Вены, где мы должны были встретить его на Западном вокзале. Вообще, назначая встречи в пути, мы никогда не учитывали простых вещей: кто-то может где-то застрять, по каким-то причинам не доехать или опоздать. Насколько помнится, Майкл просто слонялся в окрестностях вокзала, дожидаясь нашего появления. Нам с Кимом удалось отъехать от Будапешта всего на пятьдесят миль, когда в деревне Баболна у нас снова случилась поломка: одна из шин оказалась пробита большим гвоздем. Происходили и другие неприятности, которые к настоящему времени уже стерлись из памяти. В тот день помощи ждать было неоткуда: вся деревня пьянствовала, отмечая какой-то неведомый нам праздник. Мы искренне присоединились к празднованиям, но впоследствии оказалось, что не позаботились о ночлеге. Один добродушный и еще довольно трезвый фермер или коневод предложил нам место в своей конюшне; миновав два длинных ряда лошадей, мы с благодарностью опустились на солому в небольшом сарае без окон. Мы были просто счастливы, не задумываясь, что в сарае могут рыскать крысы. Наутро наши головы прояснились. Светило яркое солнце, а мотоцикл вскоре снова был на ходу. Рассудив, что, поскольку Майкл и так ждет долго, он не против будет подождать еще, мы сделали небольшой крюк, заехав в Братиславу, — в основном для того, чтобы купить там свежий номер The Times и узнать, что же произошло на заключительных экзаменационных испытаниях. В Вене мы оказались уже к вечеру.

Оттуда мы продолжили наш путь через Зальцбург, Мюнхен, Кельн, Льеж, Брюссель и, наконец, прибыли в Виссан — городок между Булонью и Кале. Думаю, нас нельзя было назвать совершенными филистерами. Помню, как в Вене мы в потрясенном молчании стояли перед «Мадонной» Рафаэля и слушали музыку Моцарта во внутреннем дворе Зальцбургского замка. А вообще наше путешествие выдалось великолепным. Где-то в Австрии мы планировали устроиться на ночлег под открытым небом, чтобы экономить деньги, однако густой туман и роса вынудили нас искать убежища в закрытом помещении. В Рейнской области Ким получил письмо, из которого узнал, что Сент-Джон Филби принял ислам. Ким не придал этому особого значения, но я подозреваю, он все-таки был немного обеспокоен, что то ли по политическим, то ли по каким-то иным причинам его отец отошел вдруг от атеизма или агностицизма — в общем, от того, что определяло в нем закоренелого скептика.

Свое путешествие мы завершили в Виссане, потому что в одной из местных — роскошных по нашим меркам — гостиниц остановились мать Кима, Дора, три его юных сестры, Диана, Патрисия и Элена, — соответственно десяти, восьми и шести лет, а также его двоюродный брат. Дора Филби, со своими рыжими волосами и хриплым голосом, была очень привлекательна; она мне казалась намного привлекательнее других матерей моих друзей. Ким остановился в гостинице вместе с остальными, в то время как мы с Майклом сняли себе скромную комнатушку с полным пансионом за пять шиллингов. Большую часть времени мы провели в гостинице, принимая ванны и играя в бридж-аукцион с семейством Филби. Через четыре дня мне пришлось возвратиться в Лондон, чтобы принять участие в одном семейном торжестве. В автобусе на Булонь сидячего места не нашлось, и мне пришлось разместиться с багажом прямо на крыше — превосходный финал для такого путешествия!

Такой выдалась моя первая вылазка во внешний мир, и она чрезвычайно разогрела интерес к новым путешествиям — предпочтительно в компании Кима Филби. Он оказался изумительным спутником для путешествий. Он во всем проявлял участие, а неудобства и неудачи в пути его не пугали. Кроме того, хотя Ким, наверное, никогда официально не изучал иностранные языки после сдачи школьного курса французского, он все-таки оказался превосходным лингвистом. Его немецкий был уже более чем адекватен, и, кроме того, у него даже имелись навыки венгерского.