История любви в истории Франции. Том 5. Век распутства - Ги Бретон Страница 6

В каждой женщине сидит распутница.

Поп

Людовик XV был меланхоличным, сдержанным, скрытным и, по словам одного историка, «равнодушным к развлечениям». Перед тем как узнать м-м де Манн, он проводил целые часы, считая птиц, пролетающих перед его окном, — вряд ли это так уж весело.

Молодая герцогиня, чтобы развлечь его, принялась устраивать увеселительные ужины — неизменно пикантные, полные выдумки. Они проходили в небольших, специально для того приготовленных апартаментах. Эти интимные, мило убранные комнаты сообщались с комнатой его величества посредством потайных дверей. Быть приглашенным на такой ужин считалось особой милостью.

Женщин, выбранных королем, обычно предупреждали заранее, мужчинам же приходилось мириться с довольно унизительным этикетом. «В театре их усаживали, — пишет Альберт Мейрак, — на двух скамьях напротив приглашенных женщин. Это называлось „быть представленным для кабинетов“. Во время спектакля король — он занимал один свою ложу — направлял большой лорнет на эти скамьи и писал несколько имен.

Сеньоры, сидевшие на скамьях, собирались потом в зале перед кабинетами. Привратник с подсвечником и запиской короля в руках приоткрывал дверь и называл одно имя. Счастливый избранник кланялся остальным и проникал в святая святых». Скоро попойка превращалась в оргию: дам раздевали, и каждый мужчина старался доказать им свое расположение. Потом опять пили. На рассвете приходили слуги и доставали из-под стола монарха и приглашенных им молодых женщин, прошедших по кругу. Эти вечеринки, стоящие у истоков распутной карьеры Людовика XV, наконец развеселили его. Однако он не был за это благодарен мадам де Майи — ей доставались лишь смехотворные подарки:

говорят, она получала от короля так мало денег, что ходила в дырявых платьях… Не будучи по натуре интриганкой, она не осмеливалась ничего просить, и ее окружение над ней насмехалось. Однажды кто-то осмелился сказать ей, что король любит как грузчик и платит соответственно. Она покраснела и грустно ответила:

— Не следует на него за это сердиться. У его величества вместо сердца мешок!

Людовик XV вольно обращался с ней и не проявлял даже элементарной любезности. Достаточно привести один пример. В октябре 1737 года де Люк обратился к м-м де Майи с просьбой устроить одного важного для него человека. Он закончил свое письмо фразой: «Слово, замолвленное таким прелестным ротиком, как у вас, поможет делу». Она показала просьбу королю; тот рассмеялся и беспардонно заявил:

— Ну, я не думаю, что вы можете похвастаться прелестным ротиком!

Несчастная, чтобы скрыть слезы, убежала к окну. Свидетели этой сцены подхватили слова короля и с чувством презрительной жалости принялись сравнивать м-м де Майи с м-ль де ла Вальер…

В декабре придворные — а они всегда были в курсе всех событий в интимной жизни короля — внезапно нашли новый достойный предмет для разговора. Людовик XV, взяв назад данное слово, провел ночь с Мари Лещинска и проявил себя, судя по словам столпившихся за дверями комнаты слуг, настоящим мужчиной. Это всех удивило. Молва побежала по столице, обрадовав добропорядочных подданных короля, позабавив европейские дворы и заинтересовав Барбье, отметившего в своем дневнике: «В Рождественские праздники король спал с королевой. Этого давно не случалось, потому и было сразу замечено». Но сближение с супругой на том и закончилось, и король вернулся к м-м де Майи. В январе он изменил ей, что имело неприятные последствия. Послушаем Барбье, описывающего это событие со свойственной летописцам откровенностью: «Король чувствует себя лучше. Но на охоту он еще не ходит. По слухам, у него сифилис, — ведь Башелье, его первый камердинер, тайно приводил ему каких-то девушек, а тут уж не до уважения королевской особы…» Этой неприятною болезнью его наградила дочь мясника де Пуасси, которая, в свою очередь, подхватила ее от дворцового стражника во время народного гулянья. Король начал худеть. Дочь мясника видели в апартаментах короля. Предупредили кардинала Флери. Вызванный в спешке первый хирург Ла Пейрони стал лечить короля народными средствами: повязками из корнишонов, припарками из огурцов и мазями из толченых улиток… Естественно, что весь двор заинтересовался недомоганием монарха. Вскоре уже во всех городах и селениях королевства подданные, подмигивая друг другу, говорили о «нездоровье» короля.

Участь м-м де Майи внушала придворным опасение. Они спрашивали друг друга, удалось ли бедняжке избежать несчастья или ей тоже кое-что досталось.

В XVIII веке народ был в курсе малейших деталей жизни своего правителя. Монарх жил тогда словно в стеклянном дворце.

В конце 1738 года м-м де Майи представила двору свою сестру Полин-Фелисите де Несль, бывшую двумя годами ее моложе. Эта очаровательная особа покинула монастырь Порт-Руаяль с ясным намерением заменить старшую сестру, пленить сердце короля, прогнать Флерн и править Францией. Программа, как мы видим, насыщенная.

Она тотчас же приступила к делу, и, несмотря на то, что в ней не было ничего соблазнительного (некоторые мемуаристы писали, что от нее пахло козлом), ей удалось стать любовницей Людовика XV. В день масленицы 1739 года она появилась в Опере на балу, переодетая в пастушку, рядом с королем в костюме летучей мыши.

В то время как м-м де Майи оплакивала свою судьбу в парижском особняке, все принялись спешно искать снисходительного мужа для новой фаворитки. Такового нашли быстро — в лице Феликса де Винтимиля, внучатого племянника архиепископа Парижа. Брак был заключен. Вечевом после свадьбы юная чета направилась в мадридский замок. Но Винтимиль, получивший двести тысяч ливров за этот фиктивный брак, лишь сделал вид, что отправляется на брачное ложе. На самом деле он провел ночь один в «Чайке», а Людовик XV заменил его возле супруги.

С этого дня м-м де Винтнмиль стала для короля незаменимой — она следовала за ним повсюду, Людовик XV осыпал ее подарками, В мае 1740 года он подарил ей небольшой замок де Шуази, который стал часто посещать.

В замке любовники проводили все время в постели. М-м де Винтимиль отличалась бурным темпераментом, и король, как пишет один мемуарист, «засыпал лишь после того, как семь раз докажет ей мощь своего скипетра». Слуги разглашали эти подвиги, и на следующий день все только об этом и говорили. Даже те, кто желал бы, чтобы Людовик XV больше рвения проявлял в государственных делах, гордились прыткостью короля в постели… Всеобщей радости не было предела в тот день, когда стало известно, что фаворитка во время одной из таких встреч устала раньше своего любовника. Действительно, утром обессиленная м-м де Винтимиль отвергла его, сказавшись больной. Король сильно разгневался и заявил: