Тайна герцога - Михаил Волконский Страница 6
Тайна герцога - Михаил Волконский читать онлайн бесплатно
— И вам прикажете?
— Нет, мне не надо! — ответил тот, прихлебывая сбитень.
— Ну, так вот! — начал рассказывать Митька, залпом хлопнув рюмку настойки и подставляя ее снова Прохору под графинчик. — Скверная, кажется, произошла вчера со мной история.
— Скверная?.. — вопросительно протянул Соболев. — А именно?
— Да, кажется, придется на дуэли драться… Видишь ли, как было дело!
И он рассказал, как вчера вечером в герберге, после того как всей компанией, в которой он находился, было выпито изрядное количество венгерского, появилась компания немцев-военных и стала тоже пить. Немцы допились до того, что начали приставать к очень мирно и скромно сидевшему в уголке тому самому Ахметке, который только что выказал свою свирепость Соболеву. Немцы очень ловко кидали в него хлебными шариками. Ахметка сначала думал, что это — мухи, и отмахивался, но когда догадался, в чем дело, полез драться, выхватил кинжал и прорычал: «Я тебя зарежу!» Немцы, словно этого только и нужно было им, как будто даже обрадовались, что раздразнили азиата, и с гиком накинулись на него, желая избить. Очевидно, подобные избиения входили у них в программу удовольствия. Их было четверо, и таких рослых, что Ахметка сейчас же сообразил, что ему с ними не справиться, втянул голову в плечи и попытался было дать тягу; но они схватили его, и несдобровать бы Ахметке, если бы не вступился за него Жемчугов со своей компанией. Против них немцы идти не решились, отпустили Ахметку, и один из них, по-видимому, старший, обратился к Жемчугову с вопросом, дворянин он или нет. Тот назвал ему себя, и немец отрекомендовался тоже: «Барон Цапф фон Цапфгаузен». Затем он расспросил, где можно найти Жемчугова, и сказал, что даст ему о себе знать. С бароном пока этим дело и кончилось, но Ахметка, как истинное дитя природы, за оказанную ему помощь почувствовал непреодолимое сердечное влечение к Жемчугову и не хотел от него отойти, прежде чем не узнает, что он может сделать для него в благодарность и кого нужно зарезать для него.
Весь этот рассказ Митьки Жемчугова о происшедшей вчера с ним пьяной истории до того был противоположен настроению, в котором находился Соболев, что он сейчас же решил ни о чем не рассказывать.
— Ну, а теперь говори, отчего ты надул меня — не явился в герберг — и отчего дома не спал ночь? — спросил его Митька.
Соболев, твердо решивший ничего не рассказывать, не успел придумать какое-нибудь другое объяснение и постарался ответить уклончиво:
— Так!.. Я был в одном месте.
— Понимаю!.. — подхватил Жемчугов. — Интрижка, значит! Ну, если ты ради интрижки не явился вчера в герберг, тогда это еще можно простить… А что она? Хорошенькая?..
Иван Иванович на этот вопрос только нахмурился и ничего не ответил.
«Ишь, должно быть, и в самом деле забрало!..» — подумал Митька и решил не настаивать в дальнейших вопросах, а выждать, пока Соболев сам не расскажет. С ним это была самая лучшая манера.
— А не пойти ли все-таки поспать? — заключил Жемчугов, вставая и потягиваясь.
— Да ты разве мало спал? — спросил Соболев. — Ты разве не с вечера вернулся?
— Да нет же, засиделись вчера в этом герберге!..
— Послушай, да как же ты миновал заставу и ночные рогатки на улицах?..
Тут Митька как будто смутился и ответил привычной уже своей отговоркой:
— А почем я знаю? Пьян был… ничего не помню!.. Привезли как-то…
Это было довольно странно, но Соболев, в свою очередь, не расспрашивал, потому что сам только что отделался довольно необстоятельной отговоркой.
— Ну, пойдем спать! — согласился он.
Они оба поднялись, чтобы разойтись по своим комнатам, но в это время бледный и взволнованный Прохор вбежал в комнату и шепотом произнес, весь дрожа:
— К нам «слово и дело»…
В то время этот возглас был особенно страшен, потому что по так называемому «слову и делу» хватали и влекли в Тайную канцелярию всякого, не считаясь с его общественным положением. Достаточно было на улице закричать на кого-нибудь «слово и дело», чтобы подвергнуть его аресту.
Конечно, тех, кто зря кричал «слово и дело», подвергали наказанию, но оно было сравнительно ничтожно и — главное — не могло искупить те неприятности, которые претерпевали арестованные по пустому наговору.
Дело обыкновенно усложнялось, когда по «слову и делу» являлись чин Тайной канцелярии с военной силой к кому-нибудь на дом для обыска.
— Что за вздор! — спокойно сказал Митька. — На кого еще тут «слово и дело»?
В это время Ахметка просунул в дверь свою мохнатую рожу и убежденно спросил:
— Кого нужно резать?
Соболев не мог дать себе еще отчет в том, что случилось, и при виде этого дитяти природы не мог удержаться, чтобы не расхохотаться.
— Что же тут делать?.. Неужели пропадать нам? — захныкал Прохор.
— Как что? — сказал им Жемчугов. — Надо впустить чинов канцелярии!..
— А я нарочно двери запер, — проговорил Прохор и чуть слышно добавил: — Может, у вас есть что… дайте, я спрячу…
— У тебя ничего нет подозрительного? — вдруг серьезно обернулся Жемчугов к Ивану Ивановичу.
Тот отрицательно покачал головой и ответил:
— Ничего!
— Наверное?
— Наверное.
— Ну, тогда пойдем, примем незваных гостей, — с какой-то странной усмешкой проговорил Жемчугов и пошел сам отворять запертые Прохором наружные двери, в которые слышался уже неистовый стук снаружи.
Дом Соболева был оцеплен рейтерами, и явившийся чиновник Тайной канцелярии с офицером вошел с привычною ему в таких случаях бесцеремонностью.
— Здравствуйте, добро пожаловать! — встретил его даже весело Митька. — Вы, собственно, к кому пожаловали?.. Ко мне или к хозяину дома сего Ивану Ивановичу Соболеву?..
— «Слово и дело» заявлено на Дмитрия Яковлевича Жемчугова, — сказал чиновник.
— Так это я сам и есть! — заявил Митька. — Так вот пусть господин офицер пока побудет с хозяином, а мы, — обратился он к чиновнику, — пойдем ко мне в горницу и там вы произведете обыск.
И как ни было странно, что, по-видимому, с места начал распоряжаться тут сам Жемчугов, а не чиновник всесильной Тайной канцелярии, но этот чиновник оставил офицера с Соболевым, а сам пошел с Митькой в его комнату.
Иван Иванович очутился в чрезвычайно глупом положении, оставшись вдвоем с незнакомым ему офицером. По счастью, на столе стоял графин с полынной настойкой, которою ублаготворялся Митька и от которой не отказался офицер, несмотря на раннее время.
— Служба у нас уж такая! — почему-то произнес он, как бы себе в оправдание, хотя решительно было непонятно, почему его служба обязывала пить полынную настойку с самого раннего утра.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии