Большая волна в Канагаве. Битва самурайских кланов - Юми Мацутои Страница 6

Йока затрепетала, однако, быстро оглянувшись, убрала свою руку, ведь выставлять сокровенное напоказ не только неприлично по отношению к другим людям, но кощунственно и дерзко по отношению к великим богам, которые посвящают двоих в тайну любви не для того, чтобы они поведали об этом всему свету. Йока с укором и с сожалением глянула на Такэно; он немедленно наклонил голову, признавая свою вину. На глазах Йоки появились слезы: благородство любящего мужчины всегда трогает женщину до глубины души.

Для того чтобы заполнить возникшую паузу Такэно сказал первое, что пришло ему в голову:

– А знаешь, мы получили точные известия о том, что князь совсем не приедет к нам в этом году.

– Он еще ни разу не приезжал с тех пор, как мы здесь живем. Говорят, у него большая свита, – поддержала разговор Йока.

– Да, так говорят, – кивнул Такэно и, не сдержавшись, предложил вновь: – Ну, пойдем в кедровник? Я покажу тебе, как умею стрелять из лука.

– Ты хочешь избрать путь воина? – спросила Йока, переменившись в лице. – Но воины часто погибают.

– Наши отцы не были воинами, но погибли. И матери наши умерли: мою забрала болезнь, а твою – Большая Волна; никто из наших родителей не был воином, но все они ушли из жизни в молодом возрасте, – вздохнул Такэно. – Небо определяет, кому жить, а кому умереть, и оно не разбирает, кто чем занимается.

– Да, – согласилась Йока и загрустила.

– Пойдем же в кедровник, я покажу тебе, как стреляю, – весело повторил Такэно, мысленно ругая себя за то, что вспомнил умерших родителей и совсем расстроил Йоку.

* * *

Пока Такэно и Йока шли по лесу, они болтали ни о чем, само общение доставляло им счастье.

– Я прочитала хорошую сказку, смешную и добрую, – улыбаясь, проговорила Йока. – Сказку об угольщике и прекрасной женщине.

– Об угольщике и прекрасной женщине? Никогда не слышал такую.

– Хочешь, я расскажу тебе?

– Очень хочу! – так горячо воскликнул Такэно, что Йока рассмеялась, застенчиво прикрыв лицо рукавом халата. – Какой ты забавный, Такэно!.. Слушай же сказку. В стародавние времена далеко в горах жил в страшной нищете угольщик. Его хижина была построена из веток и глины, а крышу заменяла гнилая солома. Он был настолько бедным, что у него даже не было миски для еды, да и еды часто не было. Он подолгу голодал, а когда ему удавалось продать немного угля, то денег еле-еле хватало на сушеную рыбу и сухари.

Одеждой угольщику служила рваная мешковина, которую он оборачивал вокруг бедер, а вместо шляпы он привязывал к голове банановый лист. Сандалий у него тоже не было, их заменяли куски древесной коры и мох, скрученные жгутами из тонких лиан.

Из-за своей тяжелой работы он редко мылся, поэтому лицо его было покрыто многолетними слоями копоти, а волосы свалялись, как войлок.

Жизнь угольщика была унылой и безрадостной; мало встречаясь с людьми, он почти разучился говорить, а читать и писать никогда не умел.

Но вот однажды, когда наступила весна, в хижину угольщика пришла прекрасная, молодая, богато одетая женщина.

– Кто ты? – спросил угольщик, решив, что это видение.

– Я дочь знатного господина, – отвечала прекраснейшая госпожа.

Услышав это, угольщик пал ниц перед ней и лишился дара речи.

– Встаньте, прошу вас, – сказала прекрасная женщина. – Это я должна пасть перед вами ниц и целовать ваши руки, потому что я пришла к вам с нижайшей просьбой. Возьмите меня в жены, я очень хочу выйти за вас замуж.

Услышав таковые ее слова, угольщик подумал, что госпожа издевается над ним, и стал умолять ее не причинять ему вреда. Но прекрасная женщина была настойчива – вновь и вновь просила она, чтобы угольщик взял ее замуж.

– Моя госпожа, посмотрите, как я живу, – возражал он ей. – Стены моего жилища рассыпаются, и дождь капает сквозь крышу.

– Это ничего. Я хочу выйти за вас замуж, – говорила она.

– У меня нет миски для еды, и еды часто не бывает, – продолжал он сопротивляться.

– Это ничего. Я хочу выйти за вас замуж, – настаивала она.

– Поглядите на мою одежду. Рваная мешковина обернута вокруг моих бедер, банановый лист одеваю я на голову вместо шляпы, и сандалий у меня тоже нет: я ношу куски коры и мох, скрученные жгутами из лианы.

– Это ничего. Я хочу выйти за вас замуж.

– Посмотрите на мое лицо, – на нем многолетняя копоть. Мои волосы свалялись, как войлок. Я не мылся долгие годы.

– Это ничего. Я очень хочу выйти за вас замуж.

Видя, что ему не удается ее отговорить, и не смея больше с ней спорить, угольщик, наконец, согласился жениться на прекрасной госпоже, и они сыграли свадьбу.

На следующий день женщина дала угольщику золотую монету, чтобы он купил еды. Угольщик удивился, потому что никогда раньше не видел золота.

– Что это? Разве на это можно что-нибудь купить? – спросил он.

– На это можно купить самой лучшей еды, и еще останется на посуду, на новую одежду и на ремонт твоей хижины. Это – золото; оно стоит так дорого, что за него охотно дадут все, что ни попросишь, – объяснила прекрасная женщина.

– Вот чудеса! – угольщик почесал голову. – А ведь в лесу, – там, где у меня печь для обжига угля, – этого золота хоть завались. Я сложил большую кучу из его кусков: думал, перетащу эти куски к своей хижине и укреплю ими стены.

Прекрасная женщина не смела не верить словам мужа, но и поверить не могла; лишь когда он показал ей эту огромную кучу золотых слитков, госпожа поняла, что угольщик, сам того не зная, был богаче всех богачей страны…

Хорошая сказка, правда?

– Женская сказка! – воскликнул Такэно. – Теперь я понимаю, почему дедушка Сэн не рассказывал мне ее в детстве, а он мне рассказывал много сказок. Прекрасная женщина ведет себя как мужчина: показывает твердость, настойчивость, да еще учит угольщика жизни. Может ли женщина так себя вести?

– Да, да, – кивнула Йока, а потом тихо прибавила. – Но если женщина любит?

Такэно весело рассмеялся:

– Любовь не может служить оправданием для нарушения обязанностей.

– Дедушка Сэн говорит твоими устами, – неопределенно произнесла Йока.

– Дедушка Сэн? – Такэно призадумался. – Нет, он бы так не сказал. Я испытываю к нему глубокое уважение, почитаю его возраст и мудрость; ничем и никогда я не смогу отплатить ему за все добро, которое от него видел, но дедушка Сэн порой произносит наставления, которые мне трудно принять. Он говорил как-то, что не все обязанности выполнимы. Но как же тогда быть с кодексом чести воина? – спросил я. Он священен и должен соблюдаться неотступно. Дедушка Сэн ответил, что есть обязанности высшие и низшие. Высшие – вечны, а низшие – временны; высшие – священны, а низшие – не имеют святости. Я не понял его.