Страж - Джордж Доус Грин Страница 58

Мы с Оуэном пробыли при дворе Мейв и Эйлилла более двух месяцев. Вначале мы планировали задержаться здесь максимум на две недели, но нам настойчиво предлагали остаться дольше. Я сказал «предлагали», но следует уточнить, что имелось в виду. Никакого насилия не было и в помине, тем не менее мы точно знали, что не сможем уехать, а Мейв послала к Конору гонца с сообщением, что мы на какое-то время задержимся. Мы решили не настаивать.

— Это потрясающая возможность! — восклицал Оуэн, ворочаясь в постели.

Он во что бы то ни стало хотел остаться, и я догадывался, по какой причине. Мне было известно, что эта причина невысокого роста, пухлая и шумная, с рыжими волосами, зелеными глазами и очаровательной манерой глядеть из-под челки. При виде ее невольно вспоминались теплые летние вечера. Ее звали Голлия, и Оуэн, которому в Имейн Маче женщины особо не докучали, наверстывал упущенное.

— Я в этом не вполне уверен, — возразил я, подвергая сомнению его энтузиазм в отношении нашего положения здесь, хотя и сам не совсем понимал, почему чувствую себя так неуверенно.

— Твои сомнения кажутся просто смешными, — уверял Оуэн. — Мы — уважаемые гости, нам отведены отдельные комнаты, любые наши желания тут же выполняются, женщины получили указание быть с нами особо внимательными. И все это не мешает нам утверждать, что мы продолжаем выполнять задание, с которым нас сюда послали. — В раздражении он махнул рукой. — Чего же ты еще хочешь?

— Мы прибыли сюда с важной миссией, а не для того, чтобы забавляться с женщинами Мейв и попивать ее эль.

Оуэн перекатился на живот и с сомнением посмотрел на меня.

— Неужели со мной говорит все тот же Лири, или его место занял нудный самозванец?

В ответ я только пожал плечами, поскольку он был прав. Создавалось впечатление, что мы с ним поменялись местами. Я, всегда живущий настоящим моментом, беспокоился о том, что могло случиться в дальнейшем, а Оуэн, который обычно видел проблемы за каждым углом, превосходно проводил время, закрыв глаза и уши на все происходившее вокруг. Я злился на себя за то, что не способен был расслабиться и чувствовать себя так же, как и он — так же, как я чувствовал себя обычно. Я казался себе занудой, который не в состоянии ни на шаг отступить от задания, а часть моего сознания слушала мое нытье и подсмеивалась.

— Я просто не ощущаю себя комфортно, вот и все. И не хочу здесь оставаться. Мы превратились в почетных заключенных. То, что мы прибыли сюда по своей воле и приглашены погостить подольше, вовсе не означает, что мы не попали в ловушку.

— Мы вовсе не в ловушке.

— А ты уже пробовал унести ноги?

— Но зачем, во имя богов, мне это делать?

Дальнейший разговор с Оуэном не имел смысла, поэтому я просто швырнул в него чашу. Он поймал ее с раздражающей ловкостью. Наполнив ее вином, он со смехом выпил за мое здоровье, а потом на короткое время снова стал серьезным.

— Послушай. Мы посланы сюда, чтобы разнюхать все, что сможем. Это всем известно, и Мейв — в первую очередь. Ее это мало волнует, поскольку она уверена, что произвела на нас должное впечатление, и что это ей только на пользу. Она намерена удерживать нас, демонстрируя свое богатство и могущество. Но она вряд ли допустит, чтобы мы рыскали повсюду и говорили с ее людьми, не так ли? Однако к моменту отъезда мы должны иметь ясное представление о действительном положении дел в Конноте. Ты увидишь, что, как только мы станем частью обстановки, нам будет проще беседовать с людьми, поскольку они уже привыкнут к нам. Мы будем восхищаться тем, что они позволят нам увидеть, но мы также постараемся высмотреть и скрытое от наших глаз. И вот тогда, когда Мейв сочтет, что с нас достаточно, мы, демонстрируя восторг от увиденного, заверим королеву в нашей бесконечной преданности и уберемся домой, чтобы выложить Конору хорошие новости. — Он взглянул на меня и поудобней устроился на кровати. — Как бы то ни было, мы здесь по распоряжению королевы, с чьим мнением ни один здравомыслящий человек не может не считаться. Все, что нам следует сейчас делать — это выжидать. Так почему бы не извлечь из нашего положения максимум удовольствия? И прошу тебя, перестань изображать из себя колючку в седалище.

Это было именно то, что я собирался высказать в его адрес. Какое-то время я боролся с приступом смеха, но потом мы оба разразились гомерическим хохотом.

Оуэн оказался прав. Люди Коннота были немногословны с нами, но такими же лаконичными они оставались и в беседах между собой. Фокус состоял в том, что, осушив до дна кубки, они по части краснобайства могли бы вполне успешно соперничать с греками. Впрочем, из их пьяной болтовни мало что можно было извлечь полезного. Все они смаковали подробности ссор между Мейв и Эйлиллом, знали множество историй на эту тему, и в то же время испытывали к этой паре глубокое уважение. К Мейв вообще относились почти с благоговейным трепетом. Подданные уважали в ней незаурядные способности лидера, но вдвойне восхищались тем, что этими качествами обладает женщина. Один из коннотцев с горечью утверждал, что она — это мужчина в женском обличье, но его стали высмеивать другие, шепотом рассказывая о своей зависти к Эйлиллу. Я обратил внимание на то, что некоторые из мужчин не принимали участия в таких обсуждениях. Один из жителей Коннота позже сообщил мне, что это те, кто имел счастье удостоиться благосклонности королевы. Мужчины, разделившие с ней ложе, похоже, не спешили бравировать этим обстоятельством, поскольку не видели в этом необходимости. Я лично говорил с одним из них, пытаясь поощрить его к хвастовству, но он, улыбаясь своим воспоминаниям и не отрицая самого факта, отказался посвятить меня в подробности. Оуэн сообщил мне о подобном разговоре с другим любовником Мейв. Было крайне странно, что мужчины, всегда готовые растрезвонить на каждом углу о любом своем успехе, лишь бы были слушатели, не желали говорить о любовных приключениях с самой королевой. Они улыбались, кивали, по существу так ничего и не сказав. И удерживал их вовсе не страх перед ее гневом, а гордость за нее, что, в свою очередь, позволяло им гордиться и собой.