Дворец грез - Паулина Гейдж Страница 57

— А за этой изысканной внешностью все еще скрывается маленькая крестьянка, — мягко сказал он, — И ее преданность проста и бесхитростна. Но все хорошо, Ту. Я люблю эту непокорную маленькую дочь земли. Она умеет выживать. — Он выпрямил ноги и начал расплетать свои волосы. — А что ты думаешь о Паибекамане, нашем высокородном главном управляющем?

Я смотрела, как каскад струящихся полос свободно падает мягкими волнами.

— Он холодный и рассудительный, — неуверенно предположила я, — и, хотя он может улыбаться и кивать, поддерживая разговор, его истинный характер глубоко скрыт.

Гуи сбросил на стол серебряные нити, что были вплетены в его косу, и слез со стола.

— Ты права, — прямо признал он. — Паибекаман — управляющий, достойный подражания, деловитый и немногословный, и царь очень высоко его ценит. И я тоже, но совсем но другим причинам. — Он подавил зевоту. — Ты отлично справилась, Ту. Я доволен тобой.

Я вскочила.

— Значит, голубое платье я могу оставить себе?

— Маленькая торговка! — Он слегка потрепал меня но щеке. — Думаю, можешь, и украшения тоже.

— Правда?! — Я встала на цыпочки и поцеловала его. Благодарю тебя, Мастер!

Его лицо вдруг стало печальным, он вздохнул.

— Я очень привязался к тебе, моя безжалостная помощница, — сказал он тихо. — А сейчас иди к себе, ложись в постель и спи весь день. Уже утро.

Я была почти в дверях, когда какой-то дьявол взбудоражил во мне греховный, но искренний порыв. Я обернулась.

— Женись на мне, Гуи, — безрассудно выпалила я, — Возьми меня в жены. Я уже разделила с тобой твою работу. Позволь мне разделить и твое ложе.

Он не удивился. Губы у него задрожали, то ли от радости, то ли от какого-то иного сильного чувства, я не знала.

— Малышка, — наконец сказал он, — ты провела в этом доме около двух лет, и я был единственным мужчиной, которого ты знала, с тех пор как слушалась отца и играла с братом. Ты стоишь на пороге ослепительной зрелости. Сегодня ты уже ощутила вкус настоящей власти. И ты ощутишь ее снова. В Египте есть гораздо более важные дела, чем твое или мое счастье, и в этом мое истинное предназначение. Ты еще не понимаешь этого. Я не тот, кто возьмет твою девственность, и хотя ты вообразила, что я взял твое сердце, это не так. Я не желаю жениться. А теперь оставь меня.

Я открыла рот, чтобы возражать ему, спорить, даже умолять, потому что вдруг почувствовала, что он отдаляется от меня, но он яростно взмахнул рукой, и я ушла; я брела по пустым, сонным рассветным коридорам, пока не оказалась у себя в комнате. Дисенк поднялась со своего тюфяка у двери, быстро раздела и омыла меня. Я смотрела, как вода в чаше становилась рыжей, когда хна стекала с моих ладоней. У меня разболелась голова. И сердце. «О Гуи, — думала я, когда ложилась в постель и Дисенк укрывала меня, — если ты не взял мое сердце, тогда где тот человек, который может занять в моей жизни большее место, чем ты?»

На следующее утро я явилась в кабинет с некоторым трепетом, не зная, как он примет меня после той вспышки эмоций, но Мастер приветствовал меня с теплой улыбкой.

— Не будем рассиживаться, Ту, — бодро сказал он. — До твоих именин осталось меньше трех недель, и я решил сделать тебе подарок заблаговременно. Сегодня ты можешь пойти со мной во дворец.

— О Мастер! — воскликнула я. — Благодарю тебя! У тебя там дела?

— Нет, — ухмыльнулся он. — Это у тебя там дела. Важный человек жалуется на боль в брюшной полости и жар, и я решил, что ты сможешь поставить ему диагноз, а я буду стоять рядом с дощечкой и делать пометки. Ты прекрасно можешь справиться с этим, — заверил он, видя, как я испугалась. — Разве не я сам обучал тебя?

— Но как мне вести себя во дворце? — спросила я взволнованно, и он закатил глаза:

— Ты будешь вести себя как врачеватель — деловито, приветливо и уверенно. Надень свое прелестное голубое платье и скажи Дисенк, чтобы выкрасила хной твои ладони и ступни. Надень украшения, но парик не надевай. Я жду тебя во дворе в паланкине. Не задерживайся!

Я энергично кивнула и почти выбежала из комнаты. Я была счастлива и напугана. Моя жизнь так долго текла безмятежной рекой, в ней встретился только один водоворот — смерть Кенны. А теперь за неимоверно короткий срок она превратилась в стремительный бушующий поток, будоражащий и непредсказуемый, вздымающий штормовые волны. Я намеревалась выдержать любую.