Великий стол - Дмитрий Балашов Страница 57
Великий стол - Дмитрий Балашов читать онлайн бесплатно
Так окончился этот день, в коем не было ни победителей, ни побежденных и про который московский летописец писал потом с торжеством, что князь Михайло хотя и много пакости сотвори, но «не успев ни что же».
Пожар детинца погасили только к утру. Успели сгореть княжеские хоромы, житничный двор, и обрушилась от сильного огня подгоревшая церковь – первое и единственное каменное строительство Данилы. Ее так и не восстановили потом, не до того было, сложили деревянную на пожоге.
Ночью Михаил вызвал к себе Ивана Акинфича и имел с ним злую молвь.
– Кабы не ты – город взяли бы нынче! – с тяжелою ненавистью глядя в гладкое, ражее лицо Акинфича, говорил Михаил, подозревавший измену боярина. Иван стоял почтительно и только чуть-чуть, совсем незаметно, как бы про себя, усмехался. Князь Михайло не знал о грамоте Даниловичей, не мог вызнать! За грамоту ту был спокоен Иван.
Дело было, впрочем, не только и не столько в тайной грамоте Даниловичей. Узнай Иван Акинфич, что Михайло решительно одолевает Юрия, он бы перешел реку. Но перейти Москву при неясном исходе боя, а там, гляди, застрять в тылу победоносной московской рати и быть окружену, разбиту и убиту, как отец под Переяславлем, – этого он не посмел. Протасий верно угадал характер Ивана и как в воду смотрел, когда бросил свое: «Не посмеет!» Старший Акинфич попросту боялся. Впрочем, испугавшись на рати, перед лицом князя Михайлы Иван не трусил отнюдь и потому не робел и оправдывался толково:
– На правой руке невесть что створилось, опасно было о реку бродить! Да и то сказать, княже, прямого наказу не было с полком в заречье переходить… В зажитье посылал, пограбили малость. Грехом, монастырь Данилов сожгли… Пополоху наделали, словом.
Михаил мрачно молчал. Не умея возразить, он чуял, однако, в доводах Ивана Акинфича некую обманную уклонливость. На Переяславль, небось, кинулись безо Князева слова! Опять же не упрекнешь: то отец, Акинф Великий, с сына за покойника отца не спросишь.
– Еще скажу, – добавил, помедлив, Иван, взбрасывая на князя и вновь опуская глаза, – в полках мор открылся. Даве четверо, никак, окончились железою. Уходить нать, не то всюю рать потеряем без бою! Еще и потому… – Он не договорил и вновь утупил очи.
Про мор Михаил знал уже и сам. Повестил о том Александр Данилыч, лично посетивший занемогших ратников.
– Ладно, ступай! – сдался наконец Михаил, так и не решив, что перед ним: робость, глупость или измена?
Ночью начались переговоры. Юрий, по настойчивому совету брата, отступался от всех новгородских дел, рвал тайную грамоту о союзе с новгородцами противу великого князя, о которой вызнал Михайла, подтверждал, что Переяславль числит в волости великого княжения, во исполнение чего разрешает Акинфичам получать доходы со своих переяславских волостей, и тут же, через баскака, выплачивает все недоданное серебро на ордынский выход…
Всего этого было мало, очень мало, все это были новые отвертки Юрия. Следовало, быть может, отнять у Юрия Можайск, но князь Святослав довольнехонек сидел в Брянске, уже союзником Юрия, и вряд ли обменял бы свою новую волость на маленький Можайский удел. Следовало, быть может, решить что-то с Коломною, но единственный наследник убитого Юрием князя Константина, Василий, казнен в Орде, и Рязань досталась совсем иным, пронским, князьям, как слышно, союзникам Юрия… И полною издевкою звучало, что Акинфичи, не бившиеся на борони, враз получили свое добро. Но не мог же он лишить принятого великого боярина его родовых отчин, находящихся на земле врага! И даже ввести войска в Переяславль он уже не мог. В полках начинался мор, и, главное, самое страшное: заболел княжич Александр Данилович.
Под утро, уже убедясь, что тверичи склонились к переговорам, Юрий посетил терем Протасия. Конечно, тысяцкий вчера спас Москву, но кравчий, которого давеча Протасий развалил наполы, был любимцем князя. Для маленьких людей малое всегда ближе большого, и Юрий хотел ежели не наказать, так хоть постращать упрямого боярина.
Старый тысяцкий принял князя в вышних горницах, отстраненно указал на стол с закусками и вином. Сам лишь притронулся губами к чарке. Лицо у тысяцкого было совершенно мертвое, в нем словно проявились все кости черепа, и только глаза в красной кровяной паутине были живые и страшные. Протасий не спал и эту, вторую ночь, проведя ее всю в церкви, у гроба сына.
Юрий поперхнулся чарой, с кривоватой улыбкой покаялся:
– Виноват перед тобой!
– Я виноват пред Господом, Юрий Данилыч, по грехам и казнит! – неуступчиво возразил тысяцкий. Помолчал, думая о чем-то своем, безмерно далеком, пожевал губами, будто говоря что-то про себя, наклонил голову, покивал, глядя кровавыми глазами в пустоту, мимо Юрия. Вымолвил: – Без опасу, княже. Уходят тверичи. Али еще не слыхать? Бают, мор у их открылся… С Волги мор-от, теперь и до нас докатило… – Сказал и поник, тихо, почти беззвучно добавил: – Сын убит, знашь ли хоть?
Юрий кивнул задавленно, бессильный и нелепый, перед безмолвным горем старика. Пропала охота корить Протасия за самовластво, да и сам себе Юрий так мелок показался на миг, что стало соромно («Ивана нать было послать!» – подумал про себя). Сидел молча перед накрытым столом, изредка встряхивая рыжими кудрями, думал, как уйти, не обидев воеводу. Шевельнулся наконец. Протасий поглядел на него с трудом, словно вспоминая что, поморщил лоб, увидел, что князь привстает, изронил тихо:
– Поди, княже, прошать пришел, чего напрасной смерти слугу твово предал? Не мог иначе, Юрий Данилыч, разбежались бы все, и Москвы не спасти! Ты не горюй… Добрые сами гибнут на ратях, а холуев разводить – в ину пору и самого съедят! И еще: держись старых бояр отцовых, Данилыч. А Петро-то твой, Босоволк… он тебя не спасет… – Сказал и поник, и Юрий вышел, стыдясь, тихонько, как от больного.
Михаил устало смотрел на грамоту князя Юрия. Следовало согласиться и подписать мир. Он только что воротился от Александра. Надежды не было. Страшная моровая болезнь еще никого из захваченных ею не оставляла в живых. Княжич умирал, и помочь ему были невозможно. А с его смертью рушилось все задуманное. Некем стало заменять Юрия, и, значит, нелепо уже было продолжать эту, ихнюю с Юрием, княжескую котору. Никто – ни сами москвичи, ни ханская власть – не позволит ему попросту захватить московское княжение, да об этом как-то и не думалось вовсе, настолько это было невозможно, ненужно и настолько противоречило всему строю мыслей Михаила, да и всех других. С наследственным правом не шутят на Руси! Он сдавил лоб сильными руками, зажмурил глаза. Как нелепа жизнь! На какой тоненькой паутинке висит человеческая судьба, судьба царств и народов! Стоит и ему самому заболеть (хотя так же точно мог бы заболеть и Юрий!)… Что ж это?! К чему тогда все высокие замыслы, прехитрые мудрования думных бояр, талан воеводский и удаль ратная? К чему слезы матери и улыбка дитяти? Что ведаем мы о путях Господних? Кого постигнет вышняя кара? И когда? И за что казнит ны, и почто медлит порою сокрушить выю грешничю Вседержитель? Бог ратей и судия праведный! Дай ответ рабу твоему, да не возропщет ведомый на путях твоих!
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии