Владимир Святой - Алексей Карпов Страница 56

Летом того же 976 года Варда Склир прибыл в город Мелитину (на востоке Малой Азии), где поднял мятеж и объявил себя императором ромеев. Его поддержала малоазийская знать, а также армяне и мусульмане пограничных, подвластных Византии районов. Посланные в Малую Азию правительственные войска были разгромлены. Императору Василию пришлось возвращать из ссылки с острова Хиос опального полководца Варду Фоку, племянника императора Никифора Фоки, также имевшего славу бунтовщика. В течение трех лет по всей Империи продолжались кровопролитные военные действия, удача переходила то на одну, то на другую сторону. Наконец в марте 979 года Варде Фоке удалось одержать верх и разбить своего тезку. Склир вместе с братом Константином, сыном Романом и еще тремястами своих сторонников бежал в страны ислама, где решился просить об убежище эмира Багдада Адуда ал-доулу ^[55]. Император Василий попытался заполучить мятежника в свои руки. К эмиру отправился его личный представитель Никифор Ураник со значительной суммой денег и предложением обменять Варду Склира на всех пленников-мусульман, находящихся в Империи. В случае неудачи переговоров Никифор должен был постараться физически устранить Склира. Адуд ал-доула поспешил схватить Склира, препроводил его в Багдад и заключил под стражу. Его личный посланник в свою очередь отправился в Константинополь к императору Василию: ссылаясь на обещание Варды Склира возвратить мусульманам ряд завоеванных греками крепостей, эмир требовал их теперь уже у Василия в обмен на голову его врага. Василий ответил отказом. В Багдаде был схвачен Никифор Ураник. Варда также остался в руках эмира на положении пленника (хотя и почетного); он проведет в заточении долгих восемь лет.

Так закончился первый этап затяжной гражданской войны.

В событиях этого времени проявилась незаурядная личность императора Василия. Мятеж и угроза потери престола (а возможно, и жизни) сильно подействовали на него. Из юноши, беззаботно проводящего время в развлечениях, он превратился в сильного и властного государственного мужа. По словам византийского хрониста Михаила Пселла, император изменился — и внешне, и, главное, внутренне. (Как многие считали, не в лучшую сторону.) Большинству окружавших его он стал казаться человеком угрюмым, грубым, вспыльчивым и упрямым. Любивший прежде роскошь, он стал чрезвычайно скромен и даже аскетичен — конечно, по меркам своего царственного сана. Михаил Пселл с восхищением писал, что Василий, преумножая государственную казну, почти ничего не тратил на себя лично. Он отказался от украшений, не носил ни дорогих ожерелий, ни тиары, снял лишние перстни с пальцев рук; лишь несколько ниток жемчуга украшали его грудь. Его пурпурное платье имело не яркие, как у других императоров, но темные оттенки. Василий ограничил в расходах и своего брата, беззаботного Константина.

Император был истинным воином, как, впрочем, и его предшественники Никифор и Иоанн. Он легко переносил зимнюю стужу и летний зной. Томясь жаждой, не сразу бросался к источнику, но выждав определенное время; короче говоря, был стоек ко всяким телесным лишениям. Василий не давал гневу овладеть собой, зато был удивительно злопамятен: если какому-нибудь воину случалось провиниться во время военного похода, Василий не наказывал его сразу, однако по возвращении из похода давал волю гневу и без всякого снисхождения карал виновного.

Жестокость императора, как правило, не знала ни границ, ни социальных различий. Он мог, например, сурово наказать лицо духовного звания — так, по свидетельству армянского историка Аристакэса Ластивертци, император приказал вырвать язык у епископа Валаршакертского Захарии, не вполне удачно выступившего посредником в переговорах Василия с грузинским царем Георгием I. После одного из сражений император назначил награду за каждую голову вражеского воина и приказал складывать головы в кучи по сторонам дороги. Врагами же императора в то время были грузины — такие же христиане, как он сам.

Михаил Пселл оставил и описание внешности императора Василия: «Очи его были светло-голубые и блестящие, брови не нависшие и не грозные, но и не вытянутые в прямую линию, как у женщины, а изогнутые, выдающие гордый нрав мужа. Его глаза, не утопленные, как у людей коварных и хитрых, но и не выпуклые, как у распущенных, сияли мужественным блеском». Роста Василий был ниже среднего, но фигуру имел чеканную. Густая борода, казалось, росла по всему лицу императора. Он имел привычку теребить рукой подбородок. К этому надо добавить, что речь императора отличалась косноязычием. Он часто запинался, делал паузы, «скорее как деревенщина, нежели человек образованный», замечает Пселл. Смеялся раскатисто, сотрясаясь всем телом ^[56].

Императору Василию Болгаробойце не пришлось лично встречаться с князем Владимиром Киевским. Но судьбе угодно было сделать так, что он стал шурином и заочным крестным отцом киевского князя.

В событиях начала царствования Василий проявил недюжинную твердость и неуступчивость, способность, что называется, «держать удар» (черты характера, сближающие его с князем Владимиром). Спустя немного времени все эти качества проявятся в полной мере: как выяснится, мятеж 976–979 годов стал лишь прелюдией к еще более драматичным событиям, потрясшим Империю в середине 80-х годов X века. Роль же паракимомена Василия постепенно сошла на нет — император вполне научился обходиться без его помощи. Понятно, что паракимомен, переживший в своей должности уже трех василевсов, не намерен был мириться с этим.

С конца лета — начала осени 985 года Империя вновь оказалась в трудном положении. Неожиданный и неприятный оборот получили события сразу на двух театрах военных действий — в Сирии (где византийские войска, возглавляемые Вардой Фокой, вели борьбу с арабами) и в Южной Македонии и Фессалии (где византийцам противостояли болгары). 8 сентября мусульмане захватили монастырь Святого Симеона — многолюдную и процветающую христианскую обитель в Сирии; множество монахов и спасавшихся в стенах монастыря христиан было убито или уведено в Халеб (Алеппо). Почти одновременно с этим войска египетских Фатимидов захватили важную византийскую крепость Валанею. Император Василий направил в Сирию магистра Льва Мелиссина с поручением непременно вернуть Валанею под власть Империи. (Варда Фока в это время осаждал другую сирийскую крепость Апомею.)

Вероятно, незадолго до этого из Константинополя в Болгарию бежали два болгарских царевича — Борис и Роман, сыновья покойного болгарского царя Петра. Им удалось беспрепятственно достичь перевалов, отделяющих Болгарию от Империи. Старшему, Борису, однако, не повезло. Он опередил своего брата, но на одном из перевалов был убит болгарскими сторожами, принявшими его за византийского лазутчика. Младший, Роман, избежал этой участи. Болгары признали его и отвели к правителю своей страны Самуилу, известному в источниках под именем Комитопула (то есть сына «комита» — «кметя» Николы, бывшего прежде правителем Македонии) ^[57]. Роман был провозглашен царем болгар, хотя реальная власть в государстве осталась у Комитопула Самуила.