Любовь и Sex в Средние века - Александр Бальхаус Страница 55

Введение исповедальной кабинки, а с нею и тайной исповеди не добавило духовенству воздержанности. Правила исповеди, содержащие список упоминаемых в ней грехов, позволили и даже вменили священникам в обязанность задавать самые интимные вопросы. Что творится в голове посвященного в сан неженатого мужчины, беседующего с женщиной о ее личной жизни, да еще без свидетелей и прочих помех? И что испытывает женщина, когда о своих самых сокровенных ощущениях, в которых не отважилась бы признаться и самой себе, она должна говорить молодому мужчине? Интимный разговор в кабинке зачастую становится лишь прелюдией, особенно для слабовольных женщин, ведь нет ничего удивительного в том, что за словами следуют дела.

Хотя правила исповеди (перечни вопросов, которые должен задать исповедник) наверняка продиктованы намерением повысить нравственность прихожан, вместе с тем они — руководства для дознания, и с их помощью на свет Божий извлекаются мельчайшие детали интимной жизни. Иезуит Антонио Эскобара-и-Мендоза, автор одной из самых знаменитых книг об исповеди, предлагает следующую схему признаний в прегрешении против шестой заповеди.

«Я совершил семь прегрешений.

1. Я тешил себя развратными мыслями о незамужних и замужних женщинах, находящихся в кровном родстве со мною, о монахинях, о содомии, о скотоложестве; я доставлял себе наслаждение распутными мыслями; я провинился развратными словами, взглядами, прикосновениями к такой-то и такой-то; столько-то и столько-то раз.

2. Я грешил половыми отношениями с незамужней, оказавшей мне сопротивление девственницей, с замужней, с кровной родственницей, с монахиней; внутри природного отверстия или снаружи; столько-то и столько-то раз.

3. Я грешил противоестественно посредством содомии, скотоложества, онанизма.

4. Я сносил развратные поцелуи и объятия; столько-то и столько-то раз.

5. Я преследовал женщину, я обменивался с нею любовными словами и письмами, я делал ей подарки со злым умыслом, я прикасался к ней развратно; столько-то и столько-то раз.

6. Я читал развратные книги; я лелеял желание вызвать в других дурные вожделения; я хвастался совершенными грехами; столько-то и столько-то раз.

7. Я желал соития с моей женой, несмотря на противодействующие брачные препятствия или обеты, несмотря на опасность выкидыша; столько-то и столько-то раз».

«Столько-то и столько-то раз» непременно стоит и в особой схеме исповеди для супругов: «Я совершал соитие противоестественным способом, либо используя неестественные отверстия (анальное соитие — прим. автора), либо изливая семя вне отверстия; при соитии я менял положение тел с большой опасностью растраты семени; я вступал в соитие с моей женой с мыслями о моей возлюбленной; я совершал соитие на освященном месте; я сожительствовал с моей женой ночью, не считаясь с тем, что она собиралась наутро принять святое причастие; я совершал развратные прикосновения с опасностью семяизвержения; столько-то и столько-то раз».

Исповедь обеспечивает церкви огромную власть и не поддающееся описанию влияние. Тайна исповеди нерушима как для духовного лица, так и для исповедующегося, который затем должен держать в тайне злоупотребления церкви. Насколько сильно совращала эта форма таинства, совершенно очевидно. Злоупотребления в исповедальной кабинке были таковы, что потребовалось официальная реакция духовных властей. В 1322 году церковный собор в Оксфорде запретил священникам выслушивать исповедь женщин в темном месте, а в 1617 году архиепископ Камбре отдает распоряжение: «Исповеди женщин должны выслушиваться не в ризнице, а на свободном месте в церкви, в темное время там должны зажигаться свечи». Иезуитам Венеции в 1648 году и вовсе запретили принимать исповедь, поскольку, как выяснилось, ни одна женщина не могла чувствовать себя при этом в безопасности.

С практикой исповеди тесно связан вездесущий страх наказания, которое следует по пятам за всяким нарушением бесчисленных запретов. По крайней мере, этим наказанием всегда угрожают. За любое нарушение регламента сексуальной жизни в браке (не говоря уже о внебрачной связи) последует, как уверяет духовенство, расплата в виде уродливых или одержимых бесом детей. Система средневековых наказаний отличается жесткостью: за содомию, под которую подпадает гомосексуальность, полагается смерть на костре; прелюбодеям отрезается нос, анальный секс карается семью годами покаяния. Так называемые покаянные книги — реестры грехов и положенных за эти грехи наказаний — относятся к наиболее читаемым текстам Средневековья. Они изобилуют стилистическими красотами и фантазиями. Так, например, епископ Вормса Бурхард сообщает, что «женщины, которые засовывают во влагалище живую рыбу и держат ее там, пока она там не замрет», а затем подают ее возлюбленному на обед как средство приворота, наказываются двухлетним постом.

На этом фоне вновь и вновь раздаются призывы к реформам. Во время церковного собора в Констанце император Сигизмунд якобы не раз предостерегал: «Реформируйтесь сами, или народ вас реформирует». Однако эти предостережения так и не были услышаны. Часто цитируемое высказывание зальцбургского архиепископа Маттеуса Ланга фон Велленберга гласит: «Что вы хотите улучшить в нас, священниках? Мы никогда не были хорошими!»

Жесткие реформаторы

С. 315. Король Венцеслав с двумя банщицами. Фрагмент из Библии Венцеслава.

С. 316. Вавилонская блудница. Фрагмент иллюстрации к Библии Лютера (ок. 1530 г.).

Мартин Лютер и «животная потребность»

Но вот она, в конце концов, наступает, Реформация, и, казалось бы, теперь можно уповать на то, что будет покончено не только с непорядками в церкви, но и со злосчастным объединением грехов и сексуальности. Казалось бы, главный реформатор Мартин Лютер женат, а также одарен изрядным красноречием и способен называть вещи своими именами. Однако происходит обратное: протестантская религия новейшего толка оказывается не терпимее к эротике, чем католическая доктрина. Протестантизм хочет быть во всем святее папы Римского.