Голландская республика. Ее подъем, величие и падение. 1477-1806. Том 1 - Джонатан И. Израэль Страница 55

В конечном счете, Филипп надеялся превратить Нидерланды в надежный бастион испанской власти, который одновременно должен был служить оплотом против распространения ереси. Он не питал иллюзий, что сможет искоренить протестантизм. Но репрессии доказали, что было возможно не только удержать страну силой, но и загнать протестантскую активность в подполье и ограничить, если не остановить, издание и распространение еретической литературы. Сочетание карательных мер и энергичной правительственной поддержки реформ и реорганизации Церкви, могло, возможно, хотя бы на время, привести к эффективному возвращению нидерландского общества в лоно католицизма.

Решающим пунктом, стоявшим на повестке дня, было введение новых налогов. Самым слабым местом европейских монархий XVI в. было управление их финансами. Но они были не настолько слабы, чтобы не иметь возможности там, где они обладали достаточным политическим влиянием, внедрить далеко идущие фискальные меры за короткий промежуток времени. Вернувшись в Испанию, Филипп сумел существенно увеличить объем налоговых поступлений, тем самым получив в свое распоряжение ресурсы, в которых нуждался в борьбе с османами. Поскольку Нидерланды занимали первое место в списке его приоритетов, он счел возможным решить сопутствующие проблемы тем же способом, как и в Испании.

Работа над введением новых фискальных мер протекала непрерывно. В марте 1569 г. Альба созвал Генеральные Штаты впервые с 1559 г., обратившись к делегатам провинций с требованием собрать более высокую сумму налогов посредством трех отдельных фискальных мер. Первая из них, вызвавшая меньше всего возражений, заключалась во введении 1%-го налога на имущество. Вторая — введение 5%-го налога с продажи недвижимости, который предполагалось сделать постоянным. Третья мера, знаменитое «десятое пенни», представляло собой фиксированный 10%-й налог с продаж, отдаленно напоминавший кастильскую алькабалу ^[61]. Предъявленные герцогом требования имели далеко идущие политические и конституционные, а также финансовые последствия, не только потому, что за счет этих налогов режим получал возможность содержать постоянную армию и с ее помощью держать страну в подчинении, но и потому, что, дав согласие на введение постоянных налогов, провинциальные Штаты и Генеральные Штаты должны были отказаться от имевшегося у них рычага контроля над доходами правительства. Если бы Филипп добился успеха в этом отношении, он был бы свободен от конституционных гарантий, которые раньше ограничивали бургундскую и габсбургскую власть в Нидерландах.

Провинциальные Штаты и городские органы власти были встревожены событиями последних двух лет, но не настолько запуганы, чтобы добровольно согласиться капитулировать на конституционном фронте. Большинство из недавно присоединенных провинций было избавлено от уплаты «десятого пенни» в обмен на согласие проголосовать за ежегодную субсидию Короне. Только Утрехт, провинция, которая вызвала особый гнев герцога, стала объектом, наряду с первоначальным ядром габсбургских Нидерландов, кампании давления, и в качестве наказания в ней были размещены на постой войска. Герцог Альба ясно дал понять, что намерен получить большую сумму новых доходов и без сопротивления или проволочек.

Генеральным Штатам пришлось в 1569 г. дать ответ, облеченный в такую форму, которую Альба истолковал как принципиальное согласие на три меры, что, однако, вызвало протест у провинциальных ассамблей и городских советов. В качестве временной меры, Альба принял предложенную провинциями временную субсидию. Но ассамблеи (в отличие от герцога) понимали это так, что взамен Альба согласился отменить «десятое пенни» и 5%-й налог. Когда срок временной субсидии подошел к концу в 1571 г., и Альба возобновил требование о введение 10%-го и 5%-го налогов, в одностороннем порядке введя их указом от 31 июля 1571 г., страну охватила волна горького разочарования. Но наибольшее сопротивление вызвали методы, которые использовал Альба для принуждения городских органов власти к имплементации новых налогов. Граф Боссю, новый штатгальтер Голландии, Зеландии и Утрехта, предписал чиновникам Хофа Голландии добиться имплементации налогов в подвластных ему провинциях, угрожая городским чиновникам штрафами — в Гауде, например, они равнялись 1000 гульденов для бургомистра и 500 гульденов для магистрата, — если не будут назначены сборщики налогов и пущен в ход аппарат их сбора. Даже Амстердам в конечном итоге подчинился, хотя и продержался дольше, чем остальные города, уступив требованиям Альбы незадолго до захвата морскими гёзами Бриля.

Народное негодование, вызванное новыми налогами, особенно во Фландрии, Брабанте и Голландии, было столь сильным, что сотрудничество с чиновниками провинциальных судов, делегированными для надзора за их сбором, было связано с известным личным риском для участвовавших в этом регентов. В Брюсселе, где были неоднократные признаки неминуемых беспорядков, бургомистры предпочли скорее бросить вызов Альбе, чем населению. Но даже там, где не было никаких волнений, напряженность оставалась достаточно острой. В Гауде бургомистры обзавелись телохранителями. Магистраты встревоженно совещались с капитанами ополчения, выясняя, могут ли они на них рассчитывать при подавлении беспорядков, если имплементация новых налогов будет продолжаться. В Гауде отряды ополчения ответили, что не будут ничего предпринимать, чтобы заставить население платить «десятое пенни» — даже если сам король потребует этого. К марту 1572 г. многие подразделения ополчения были враждебно настроены по отношению к своим собственным городским властям. Таким образом, несмотря на то, что два новых постоянных налога были существенно уменьшены, и в действительности так и не были собраны, они привели к возникновению открытого раскола между центральным правительством и провинциальными ассамблеями, и непоправимо угрожали положению городских властей в глазах горожан и ополчения.

Что буря общественного протеста из-за «десятого пенни» на практике не укрепила, но серьезно подорвала положение Короны и играла на руку Оранскому, разжигавшему народное недовольство, было очевидно для Виглия и других самых верных сторонников короля в правительстве Нидерландов. Виглий подозревал, что непреклонная настойчивость Альбы в отношении «десятого пенни» была вызвана не столько четко выраженными приказами короля — он сомневался, был ли Филипп достаточно осведомлен о реальной ситуации, — сколько собственным непреодолимым упрямством герцога. Даже ближайший сторонник Альбы среди нидерландской знати, Карл, граф де Берлемон ^[62], написал втайне от него в Мадрид, предупреждая короля, что настаивать на выплате «десятого пенни» означало серьезно ослабить верность его нидерландских подданных. Фламандские епископы и другие ультралоялисты также пытались приостановить введение «десятого пенни». Но Альба упорно отказывался менять свой курс до самого лета 1572 г., когда было уже слишком поздно.