Воспоминания командира батареи. Дивизионная артиллерия в годы Великой Отечественной войны. 1941-1945 - Иван Новохацкий Страница 55

Население освобожденных чехословацких сел очень радостно нас встречает, иногда перекрывают улицу, задерживают на некоторое время. Возникают стихийные митинги, но чаще всего неподдельная радость местного населения превращается в небольшой веселый праздник.

Каждый житель, особенно молодежь, старается чем-нибудь угостить нас: легкое натуральное виноградное вино, хлеб, сало и другие продукты с удовольствием принимают солдаты, тем более что, когда будет кухня, и будет ли вообще, трудно сказать. В батальоне своя кухня, а у нас одна кухня на весь дивизион, и где она — неизвестно. Вот солдаты и не теряются, лакомясь угощениями благодарных людей. С кормом для лошадей тоже проблем нет.

Глава 13.
Артиллерийский рейд по тылам противника

В конце марта в один из вечеров без боя входим в большое словацкое село. Оно стоит в лощине. За селом высоты — там окопался противник. Его боевое охранение, как обычно, пускает одну за другой осветительные ракеты, опасаясь внезапной атаки наших подразделений. В дом, где я с батареей остановился на ночь, зашел начальник штаба нашего дивизиона капитан Дергачев Павел Васильевич. Я долго был начальником разведки дивизиона, и мы друг друга хорошо знали. Он сообщил мне, что командование решило направить в тыл противника отряд в составе батальона, который я поддерживаю, и моей батареи. Выход в тыл противника назначен сегодня ночью. Он предложил мне вместе отправиться к командиру батальона для уточнения задачи и организации взаимодействия. Вместе с начальником штаба пошли к командиру батальона.

Ночь темная, небо закрыто сплошными тучами, моросит мелкий дождь. Изредка взлетает вражеская ракета, освещая бледным светом близлежащую местность. До противника не больше километра. Под ногами хлюпает грязь, в темноте луж не видно. Вспомнил, что у меня в кармане трофейный фонарик «жучок». Я иду позади Дергачева, фонарик спрятал в рукав, чтобы свет его не был далеко виден, иначе непременно получишь пулеметную очередь противника, который хорошо видит село. Нажимаю на рычаг фонарика, он, как положено, зажужжал, освещая дорожку, по которой мы идем. В тот же миг, как я включил фонарик, Дергачев падает на землю и кричит мне: «Ложись!» Вслед за ним падаю рядом в грязь. Спрашиваю: «Павел Васильевич, что случилось?» Он отвечает: «Не слышал, что ли, мина прожужжала, очевидно, не разорвалась». У меня после контузии слух плохой, я мог и не услышать звук падающей мины. Встаем, Павел Васильевич втихаря ругается — мы изрядно выпачкались в грязи. Идем дальше, я вновь нажал на рычаг фонарика, и в тот же миг Дергачев падает на землю, увлекая за собой и меня. Опять не разорвалась. Я отвечаю, что ничего не слышал. Он, как обычно, отвечает, что, мол, «медведь на ухо наступил, вот и не слышишь». Когда я в третий раз включил фонарик, Дергачев с размаху влепил мне в ухо, так что я еле удержался на ногах. Он принял звук моей жужжалки-фонарика за вражескую мину и только сейчас понял, что это я со своим фонариком виноват в том, что мы два раза падали в грязь и вымазались с ног до головы. Выругал незлобно меня за этот неприятный эпизод и, продолжая ворчать, взял у меня фонарик, после чего мы двинулись дальше.

Вскоре прибыли к командиру батальона. Там был и командир полка, который поставил задачу нашему отряду. Она состояла в том, чтобы этой ночью скрытно от противника проникнуть в его тыл и, не ввязываясь в бой, за ночь уйти как можно дальше, в глубь его обороны. На следующий день нам предстояло захватить железнодорожный мост через реку Нитра, единственный на нашем направлении, и удержать его до подхода советских войск.

Командир батальона принял решение выступать в полночь. До реки Нитра километров двадцать пять и надо к утру успеть выйти к ней. Задача не из легких, хотя нам не привыкать действовать по тылам противника. На подготовку к рейду осталось не более трех часов. Надо успеть многое сделать. Там, в тылу, каждая ошибка может дорого стоить, и помощи ждать неоткуда, рассчитывать надо только на свои силы.

Двигаться будем без дорог, напрямую, так безопасней для отряда, но для меня это немалая трудность. Пушки придется тащить по полям, по пахоте. Каждую пушку тащит шестерка лошадей, запряженных попарно, одна пара за другой — цугом. С такой «кавалькадой» придется нелегко.

Собрал командиров взводов и орудий, довел до них задачу. Совместно решаем, как быть, особенно с упряжками. Быстро обдумываю предложения и решаю взять в упряжку на каждое орудие только по две коренных лошади и по одной конной повозке с боеприпасами на каждое орудие. В случае необходимости лошадей из повозок можно будет подпрячь в орудийные упряжки.

Батарея спешно готовится к рейду: хорошо смазываются колеса орудий и повозок, на голову лошадей подготовлены брезентовые торбы с овсом, чтобы они случайно не заржали, особенно когда будем проходить через передний край противника. Много еще всяких мелочей на первый взгляд, которые надо не упустить. Солдаты получают сухой паек: сухари, сало да кашу — концентрат в брикетах. Осматриваются орудия, протираются от смазки боеприпасы и т. д.

В рейд идут от батареи два орудия и взвод боеприпасов. Остальной состав вместе с оставшимися лошадьми, под командованием старшины батареи, будет двигаться с дивизионом. Люди хорошо понимают сложность задачи, тщательно готовятся, отдыхать некогда.

В 23.00 батальон начинает движение в сторону переднего края противника. Впереди разведка. Моя батарея идет за батальоном, замыкая его колонну. На окраине села колонна останавливается, нигде ни звука, тем более ни огонька, курить строго запрещено. Ответственный момент: сумеем ли незамеченными пройти передний край противника? От этого в немалой степени зависит успех выполнения задачи. Надо, чтобы противник раньше времени не заметил наш отряд.

Томительные минуты ожидания сигнала. Разведка должна бесшумно уничтожить боевое охранение противника. Нашим разведчикам не занимать опыта в этом деле, но всякое может случиться. Если бесшумно не удастся этого сделать, вряд ли отряд сможет выполнить задачу. Скорее всего, придется с боем прорываться вперед, а это — потеря внезапности действий и времени.

Но вот тихий свист — условный сигнал, означающий, что боевое охранение врага уничтожено бесшумно, без единого выстрела, одними ножами. Разведчики, чтобы не насторожить немцев, продолжают пускать осветительные ракеты, что до этого делало их боевое охранение. Нам это тоже помогает, местность на переднем крае противника в свете ракет просматривается, а это позволяет моим орудиям пройти через неприятельские окопы без осложнений.

Передний край противника пройден, отряд бесшумно устремляется в глубь его обороны. Двигаемся напрямую, без дороги. Ночная прохлада подморозила землю, и лошади уверенно тянут пушки, хотя двум лошадям приходится работать за шестерых. Расчеты помогают лошадям, когда надо преодолеть какую-нибудь преграду: окоп, канаву, воронку и т. п. Разведчики поработали хорошо — ни единого выстрела в нашу сторону со стороны противника, а это значит, что наша колонна не обнаружена. Осветительные ракеты на переднем крае немцев остались далеко позади.

Отряд останавливается. Надо передохнуть, дождаться разведчиков, которые прикрывали нашу колонну при проходе ее через передний край обороны врага с флангов. Надо проверить, никто ли не отстал. А мне, кроме того, надо дать передышку и людям и лошадям, которые шли с максимальным темпом, почти бегом. Дисциплина поддерживается строгая — ни звука, ни огонька. Разговаривают солдаты только шепотом и только по необходимости. Курение строжайше запрещено. Сами солдаты следят за этим, понимая, что нарушение скрытности может привести к тяжелым последствиям.