Хатшепсут. Дочь Солнца - Элоиза Джарвис Мак-Гроу Страница 55

Совершенно случайно она обнаружила волшебный ключ, при помощи которого удавалось проникнуть в закрытую наглухо оболочку упрямства Ненни. Однажды она произнесла слова: «Именно так поступил бы господин мой отец». Эта фраза заставила Ненни умолкнуть и посмотреть на неё со странным выражением, будто он прозрел. Когда фараон возобновил разговор, то без всяких споров согласился с её предложениями. Событие поразило её, а затем заставило задуматься. И с этой фразы бразды правления Египтом незаметно перешли в другие руки.

В один из дней половодья, утром, после того, как шлюзы на каналах раскрылись, чтобы позволить Нилу протянуть в поля сверкающие пальцы, фараон впервые за двадцать дней вышел из своих покоев — измождённый, худой, но полностью одетый, свободный от лихорадки, с нормальными, хотя и усталыми глазами — и пошёл прямо в покои царицы.

Хатшепсут сидела с распущенными по плечам волосами за завтраком, состоявшим из фруктов и сыра. Восхитительный ветерок раннего утра овевал её располневшее от беременности тело. Появление супруга привело её в чрезвычайное удивление.

— Ненни! Ты уверен, что достаточно здоров для таких прогулок?.. Да, я вижу, что тебе намного лучше, не так ли?

Коротко кивнув, он закрыл за собой дверь и знаком велел Иене и маленькой рабыне удалиться. Когда они исчезли, фараон подошёл и опустился в кресло около Хатшепсут.

— Шесу, я хочу поговорить с тобой.

— Прекрасно, — осторожно сказала она. Ненни не ответил, но выражение его глаз заставило её забеспокоиться. — Ты не хочешь подкрепиться вместе со мной? Вот персики и фиги, я пошлю за свежим сыром...

Он заговорил, как будто не слышал её слов:

— Шесу, я был очень плох. Наверно, неделю или даже больше. Время пролетело совершенно незаметно.

— Ты болел всё лето, Ненни.

— Я волнуюсь за людей Египта. Не думаю, что скоро умру — возможно, я проживу ещё годы. Но если это произойдёт, я не могу оставить правление никому, кроме тебя...

«А кто, по твоему мнению, управлял Египтом все эти месяцы?» — подумала она.

— Я обдумал всё это. Люди не примут такого положения. — Внезапно он встал и прошёлся по комнате. — Я желаю немедленно провести церемонию, назвать моего сына наследником и соправителем и усадить его на трон рядом с собой, чтобы это было бесспорным.

— Твоего сына? — откликнулась Хатшепсут. — Ты имеешь в виду Тота?

— Ну да. Разве Тот — не мой единственный сын?

Несколько секунд царица, открыв рот, смотрела в его сутулую спину. Сначала она недоверчиво повторила про себя его слова, а затем её охватила ярость.

— Ты сошёл с ума или ослеп? — вспыхнула она. — Разве не видишь, что всего через месяц родится мой сын? Что ты задумал? Какие козни ты замышляешь против меня с этой дочерью возницы?

— Шесу! Успокойся ради Амона! — Ненни поспешил к ней и, взяв за руку, толкнул на подушки. — Как ты можешь говорить такое? Никаких козней и быть не может — я несколько месяцев, если не лет, не видел Исет.

— Тогда что это за безумный разговор о её сыне, когда скоро появится мой!

— Мой лотос, — очень мягко сказал он, — если твой ребёнок действительно окажется сыном, мы сразу же проведём другую церемонию, которая отменит первую. Я и в мыслях не имел Поставить Тота выше его. Но он ещё не родился — если он будет сыном, — а тем временем...

— Ты, как всегда, говоришь глупости! — закричала она. — О, будь ты проклят! Ну зачем тебе нужно было говорить об этом, ты ничего худшего не мог сделать — такое ужасное предзнаменование! — Она закрыла лицо руками и разразилась плачем, с безумной настойчивостью повторяя про себя: «Это должен быть мальчик, это должен быть мальчик, я не допущу иного; пусть боги поразят его за такие слова!»

— Неужели от этого что-то изменится? — воскликнул он. — Любимая, умоляю тебя, успокойся! Если твой ребёнок будет мальчиком, то наследником станет он, и никто не сможет этому противодействовать. Я просто предлагаю временно объявить наследником Тота.

— Замолчи, не повторяй этого, я не слушаю тебя! — воскликнула Хатшепсут, свирепо глядя на Ненни и стиснув подлокотники. — Может быть, твои слова не причинят вреда. Но возложить урей [88]на голову другого ребёнка значит восстать против богов, посеять раздор между нами... Конечно, ты не веришь в это, ты ни во что не веришь; но я знаю!

Наступило недолгое молчание. Ненни медленно выпрямился, глядя на неё со странным выражением, как будто заглядывал в пропасть.

— Да поможет мне Амон не сделать ночь Египта ещё темнее, — проговорил он. — Ты можешь не волноваться, моя Шесу, я забыл об этом замысле. — Он повернулся и вышел из комнаты.

В последний день месяца Фаофи [89], через пятнадцать дней после праздника Высокого Нила, Хатшепсут родила ребёнка. Роды прошли хорошо, но не были ни лёгкими, ни быстрыми. Приведённая в бессознательное состояние благодетельным маком, Великая Царская Супруга некоторое время лежала без сил после того, как старая Иена и другие женщины осторожно перенесли её на чистую постель и оставили отдохнуть. Уже упала темнота, и в углу комнаты мерцал светильник. Через некоторое время царица шевельнулась, повернула голову на костяном изголовье и разлепила отяжелевшие веки.

— Иена, — позвала она.

— Я здесь, моя госпожа.

Иена, сидевшая над маленькой золотой колыбелью, торопливо подошла и улыбнулась царице. Хатшепсут улыбнулась в ответ, и её глаза распахнулись шире.

— Дай мне поглядеть на моего сына, — прошептала она.

— Моя Шесу, это дочка, самая красивая девочка из всех, которых мне довелось видеть, не считая, конечно, вас, когда вы были... Моя госпожа! В чём дело?

— Иена, дай мне поглядеть на сына! — раздался хриплый неестественный голос.

— Ложитесь на место, моя дорогая! Младенец — крохотная дочка, разве вам не понятно? Прекрасная, как день... Она ваша копия. Вы ведь никогда не видели себя ребёнком, но видели маленького Тота. Эта крошка очень похожа на Тота... Госпожа, во имя Амона, что вас взволновало? О, Хатор, помоги нам! Баба! Нивейр! Быстро сюда, царице плохо! Достаньте там полотно, кто-нибудь, принесите вина и воды! Шесу, скажите, что вас беспокоит? Вы не хотите говорить со мной?

С ложа не раздалось ни звука. Три прислужницы суетились вокруг царицы, обтирая её губкой, предлагая вино, делая бестолковые движения.

— Она не в обмороке, — прошептала одна из служанок. — Её глаза открыты.

— Принесите младенца, это успокоит её. Дайте ей его подержать. — Иена, переваливаясь, пересекла комнату, подхватила на руки крошечную голую царевну и сунула её в руки Хатшепсут. Это действительно произвело воздействие. Царица отскочила, будто ей в кровать сунули змею.