Мазепа - Татьяна Таирова-Яковлева Страница 54

Среди этих важных и бурных событий Петр не забывал и об Иване Степановиче. В июне 1703 года он посылает Мазепе золотую булаву со своим портретом ^[442]. Не отставали и поляки, для которых позиция украинского гетмана в деле с Палеем имела первостепенное значение. В октябре того же года Август жалует Мазепе орден Белого орла — высшую награду Речи Посполитой ^[443].

Тянуть с решением вопроса о Правобережной Украине в Москве больше не могли. В конце августа 1703 года Головин сообщал Г. Ф. Долгорукому, что Мазепа должен в октябре приехать в Москву для решения вопроса о Белой Церкви и Палее ^[444].

К этому времени и Иван Степанович уже имел готовый план, как ему дальше действовать. События, связанные с Миклашевским и Искрой, ясно показали, что его политика, основанная на компромиссе и лавировании, больше не была эффективной. Отдельные группировки старшины поднимали голову, стремясь в мутной среде военных действий Северной войны добиться усиления собственной власти. Смерть Обидовского и преклонный возраст самого гетмана (ему было тогда уже 64 года) открывали заманчивые возможности для честолюбивых стремлений старшины.

С другой стороны, крайнее ослабление Польши создавало условия для возобновления вопроса о возвращении Правобережья под власть украинского гетмана. Еще в марте 1703 года Мазепа сообщил Головину о намерении поляков избрать себе нового короля ^[445].

После переговоров в Москве Мазепа перестает придерживаться нейтралитета и начинает активно участвовать в тех событиях, которые разворачивались в Речи Посполитой. Основным его союзником и соратником остается Федор Головин. Мазепа отсылает ему письма, в которых объявляет о недружественных намерениях Самуся, нарушающего мир между Петром и Августом ^[446]. Про Палея Мазепа писал Головину, что тот имел сношения с Любомирскими (сторонниками шведов) и решил быть в подданстве у поляков. Это были очень тревожные сведения, тем более что в Речи Посполитой все громче звучали голоса, что следует разорвать союз с Петром, помириться со шведами и вместе с теми идти на Москву.

Именно о планах такой войны уведомил Мазепа подьячего Илью Никифорова, приехавшего к нему в Батурин. Иван Степанович ссылался на сведения, полученные им от резидентов в Речи Посполитой. Он говорил подьячему, что коронный и польный гетман колеблются и думают избрать вместо Августа II сына Яна Собеского — Александра. Мазепа выражал обеспокоенность, что в случае польско-шведского союза и их совместного похода в Украину трудно будет сдержать разрастающиеся бунты.

В случае войны запорожцы немедленно прельстятся на денежные дачи поляков (Мазепа назвал их «тростью в поле, которая колеблется ветром и туда и сюда»), равно как и простой «малороссийский народ». Своих подданных Иван Степанович охарактеризовал следующим образом: народ «вольный, и глупый, и непостоянный». Даже среди близких ему людей он не видел «истинной и искренней верности» царю, и это были не пустые слова.

При этом, ссылаясь на опыт своего гетманства, Мазепа говорил, что нельзя этот вольный народ озлобить и пытаться суровостью привести к верности. Обходиться нужно с ним «только одной ласкою, а не иным чем». Для предотвращения возможных бунтов и установления должного контроля за ситуацией в условиях возможной войны Иван Степанович просил прислать российские войска. Но не такие, как из белгородского и севского разряда, которые сразу начинают «побираться», а многочисленные и хорошо снабженные.

Мазепа придерживался своего прежнего мнения о поляках — «неистовые и не правдивые, но злопоносные и ненавистные люди». Он сказал, что знает о постоянных наговорах на него со стороны поляков, что те выставляют перед Петром, будто он, Мазепа, поддерживает Палея с Самусем и Сапег. Иван Степанович сообщил и то, что во время его осенней поездки в Москву в Украине был распущен слух, что гетмана якобы арестовали ^[447].

Иван Степанович настаивал, чтобы царь дал ему ясные инструкции, как себя вести с Самусем и Палеем, когда те снова пришлют к нему: иметь ли с ними переписку, обращаться ли с ними ласково и т. д.

В феврале Петр направляет официальную грамоту Палею, чтобы тот вернул Белую Церковь полякам, угрожая в противном случае силой ^[448].

Но тут ситуация резко меняется. В конце марта Головин информирует Мазепу, что в Речи Посполитой готовится новая «элекция» короля. Ее инициаторами были сторонники шведской партии. Ивану Степановичу в связи с этим дается указ, чтобы он держал в готовности все свои полки ^[449].

После очередного отхода коронных гетманов от Августа Головин в марте 1704 года совместно с Мазепой решает использовать Палея. Головин просил Мазепу любыми способами снова возбудить Палея против поляков, чтобы коронные гетманы получили проблему в Правобережье («забаву») ^[450]. Мазепа в ответ предложил Головину, что отправится в Киев и либо выбьет Палея из Белой Церкви, либо снова возбудит его на поляков. В противном случае Палеивщина превращалась в могучий инструмент поляков, направленный против Гетманщины ^[451].

Но этот план Ивана Степановича был воплощен в действие уже по-другому, более масштабно. В апреле последовал указ о выступлении Мазепы с казацким войском к польским рубежам. Это решение следовало публично объявить, особенно в Литве и Польше ^[452].

В июне Мазепа во главе казацких войск перешел границу Гетманщины, установленную Вечным миром, и вступил в пределы Киевского воеводства. В распространенном им универсале говорилось, что он выступает не для того, чтобы разорвать мир между Россией и Речью Посполитой или нарушить шляхетские права. И тем более не для того, чтобы поддерживать или провоцировать бунты против панов, но с единственной целью помочь полякам против шведского короля. Он предлагал шляхте спокойно оставаться в своих имениях и строго приказывал крестьянам прекратить бунты и подчиниться установленному порядку.

Бунты действительно стали стихать, и к октябрю шляхта Киевского воеводства на сеймике выразила благодарность Мазепе за наведение порядка. Правда, король Август и коронный гетман Яблоновский засыпали Мазепу грамотами с требованием возвращения занятых Палеем крепостей ^[453]. Эти послания пока что игнорировались.