"Эксодус". Одиссея командира - Йорам Канюк Страница 54

Сотрудники «Алии-Бет» бросили жребий, кто отправится домой, а кто поедет с репатриантами на Кипр. Ехать на Кипр выпало Михе Пери. Никому из участвовавших в жеребьевке даже в голову не приходило, что людей вышлют совсем не на Кипр.

Началась выгрузка людей с «Эксодуса» и пересадка их на три депортационных корабля. Из-за высокой влажности было очень душно. Некоторые пассажиры спрыгнули за борт. Английские полицейские, находившиеся на катерах, курсировавших вокруг «Эксодуса», стали стрелять и избивать людей в воде дубинками.

Ализа сидела на палубе рядом с Йосефом, гладила его по перевязанной голове и тихонько скулила:

— Он ранен! Он ранен!

Йосеф заплакал от жалости к ней и тут же получил удар от английского солдата, который в этот момент собирал банки с консервами.

На людей, которых вели к депортационным кораблям, кричали, а некоторых били. Женщины падали в обморок. На детей наступали ногами. Мужчины пытались протестовать, но тщетно.

С пассажирами, которые сходили с «Эксодуса», англичане обращались не только грубо, но и брезгливо, как будто это были не люди, а животные. Сойдя на берег, они шли по узкому коридору между двумя шеренгами солдат, стоявших с винтовками наперевес.

Все это происходило на глазах у членов комиссии ЮНСКОП (которых во время радиотрансляции 17 июля призвали прийти в хайфский порт ^[82]), и некоторые утверждают, что это был всего лишь спектакль, поставленный руководством ишува специально для этой комиссии. Однако с таким же успехом можно сказать — как, собственно говоря, и делают экстремистски настроенные арабы и немцы, — что Холокоста не было, что его выдумали евреи, а если он и был, то гораздо меньших масштабов, и что вообще все это один огромный блеф, сочиненный исключительно для того, чтобы «выдоить» у мира деньги и отнять у арабов государство.

Пастор Грауэл обратился к членам комиссии с полной боли речью, но ни в каких речах они на самом деле уже не нуждались. Картина, которую они видели, была сильнее любых слов.

Одного из тех, кто 18 июля 1947 года прибыл на «Эксодусе» в Хайфу, зовут Адам М. Это высокий человек с редкими и седыми — а когда-то золотистыми — волосами, серыми глазами и пронзительным взглядом. Он носит очки, а под нижней губой у него маленькая появившаяся с годами морщинка.

Из всех пассажиров «Эксодуса» право остаться в Хайфе было дано только мертвым и тяжелораненым, однако Адам не был ни тем ни другим. Поэтому вооруженные ружьями и дубинками солдаты избили его и вместе с другими загнали на депортационный корабль.

Он стоял в загоне, обтянутом колючей проволокой, и смотрел на гору Кармель. Хайфу окутывал поднимавшийся из моря пар, и гора была подернута туманом.

Как и другие пассажиры «Эксодуса», Адам надеялся, что Палестина станет его домом. Как и другие, он тоже хотел родиться заново. Как и другие, он хотел попробовать прожить еще одну жизнь — жизнь, в которой не будет кошмаров. Однако вместо этого ему пришлось три месяца терпеть лишения и спать на холодном металлическом полу, а затем его привезли в расположенный возле Гамбурга лагерь Поппендорф.

Гамбург был его родным городом, и когда-то Адам этот город любил. Он любил роскошные здания; любил доносившийся из порта запах рыбы, выловленной в Северном море; любил многоязыкую речь, которая слышалась у входа в полутемные бары, и стоявших возле этих баров размалеванных девиц, которые дарили ему конфеты. Он любил смотреть на их красные губы, любил голубоватый свет летних северных ночей, любил холодный ветер, дувший с моря и озер… Но в один прекрасный день все изменилось, и Гамбург превратился в город, где в него стали бросать камнями, где убили его отца, где ему наголо обрили голову и откуда его изгнали. И вот теперь он сидел возле Гамбурга в английском лагере Поппендорф.

При нацистах Поппендорф был сначала лагерем тюремного типа для обычных заключенных, а потом его перепрофилировали в концлагерь для евреев. Он находился возле того самого леса, где когда-то, в другой жизни, в подпольном кружке, организованном еврейским молодежным движением «Абоним» («Строители»), Адам изучал иврит. Это происходило вскоре после «хрустальной ночи».

В «Абоним» он записался исключительно потому, что там были красивые девочки, и в одну из них он влюбился. У нее были коротко стриженные волосы, и она все время стыдливо опускала глаза. Позднее она куда-то исчезла. Он помнит, как она водила его в какую-то пещеру в лесу, но забыл ее имя.

Сегодня Адам воспринимает Гамбург как место, которое навсегда и непоправимо осквернено.

Через полгода англичане выпустили его из лагеря и на грузовике отвезли в Гамбург, а оттуда — через Швецию — он добрался до Хайфы, которую видел до этого всего лишь один раз, да и то мельком. К тому времени его товарищи по «Эксодусу», прибывшие в Палестину раньше него, уже продавали галантерейные товары и сигареты на улице Кингз-Уэй (ныне проспект Независимости). На базаре он долго с восхищением смотрел на горы арбузов, и в конце концов один из них купил. Он попросил продавца отрезать ему кусок, поднес его ко рту и сказал:

— Этим арбузом я беру тебя в жены! ^[83]

Адам рассказал мне эту историю с улыбкой, но смеялся он в этот момент или плакал, я не знаю.

Он начал преподавать в молодежном клубе, располагавшемся в доме, где раньше жили арабы. Часть их сбежала, а часть переселилась в Вади-Рушмия. В клубе он познакомился с Хедвой, которая работала там инструктором. Они поженились и переехали в Петах-Тикву. Адам начал учиться. Когда-то, десять лет назад, он учился в Гамбурге в политехническом институте, но не успел его закончить, и теперь ему надо было наверстывать упущенное. У них родились двое сыновей и дочь.

В ночь с 15 на 16 октября 1976 года его сыновья погибли на Синайском полуострове. Их танк был подбит и сгорел. Адам отправился в Синайскую пустыню, чтобы найти этот танк. Он искал его много дней. Его нещадно палило солнце, но он только сильнее нахлобучивал соломенную шляпу, стискивал зубы и, стараясь не плакать, продолжал искать. «Те, кто плыли на „Эксодусе“, — сказал он мне, — научились не сдаваться». В конце концов он нашел этот танк. Тела сыновей сильно обгорели, и их удалось опознать только по зубам. Позднее от лейкемии скончалась его дочь, а затем — не выдержавшая всех этих испытаний жена. Так этот говорящий с немецким акцентом Иов похоронил — одного за другим — всех своих близких.

Он написал короткие воспоминания, которые заняли всего две страницы. В них он описывает гору Кармель, какой увидел ее на короткое мгновение 18 июля 1947 года; пишет, что живет только во имя тех, кто умерли; говорит, что чувствует себя еще одним — четвертым по счету — погибшим на «Эксодусе»; и заключает, что ему действительно следовало там погибнуть, ибо тогда ему не пришлось бы хоронить своих детей.