Мария Антуанетта. Королева бриллиантов - Элен Баррингтон Страница 54
Мария Антуанетта. Королева бриллиантов - Элен Баррингтон читать онлайн бесплатно
— Несомненно, месье, мы так и поступим. Но прежде нам хотелось бы узнать, какую важную услугу вы оказали этой даме? Не связана ли она с бриллиантовым ожерельем?
«Великий кофта» запихнул в ноздрю щепотку табаку и улыбнулся.
— Конечно, месье офицер. Можете спрашивать обо всём, что вам интересует. Какие могут быть у меня секреты? Я снабдил мадам де Ламотт эликсиром вечной молодости. Может, вы слыхали о таком? Парижанки от него без ума. Я, граф Калиостро, всей своей славой обязан этому изобретённому мной эликсиру и отдал его графине бесплатно, просто так, можно сказать подарил. Но вы уже знаете, какой благодарности дождался от неё!
— Ну, месье, надеюсь, вы готовы? — просил лейтенант. Через минуту все уже спускались по лестнице к выходу, где собрались перепуганные слуги своего хозяина.
— В Бастилию! Месье, будьте настолько любезны, займите своё место рядом с кардиналом, — приказал лейтенант. — А вы немедленно отправляйтесь в Бар-сюр-Об и именем короля арестуйте женщину де Ламотт.
Лошади тронулись. Большой серый экипаж покатил по мостовой к Бастилии, старой мрачной крепости в центре Парижа.
Кардинал угрюмо смотрел на улицу из окна кареты. Калиостро, сидя рядом с ним, беззаботно насвистывал какой-то мотивчик.
— Вы, я вижу, в приподнятом настроении, мой друг, — сказал де Роган, криво улыбаясь.
— Если бы вы, монсеньор, знали столько, сколько знаю я, то вы тоже были бы бодры и веселы. И, между прочим, это очень любопытная песенка. Она называется « Фра-ля-ля »:
Королеве в двадцать лет
Нельзя дерзить и быть надменной,
А то покинет она свет,
Назад вернётся непременно.
Граница ведь у нас не зря,
Пусть катится — Фра-ля-ля-ля!
— Как вы понимаете, я предпочитаю свою собственную судьбу судьбе её величества, — добавил Калиостро с ухмылкой.
— Ну, а что вы скажете о моём будущем, мой мудрый друг? — задумчиво спросил кардинал.
— Ваша судьба не столь незавидна, как судьба королевы, монсеньор.
— Друг мой, перед тем, как нас разлучат, мне хотелось бы выслушать ваши советы. Какую позицию я должен занять по отношению к этой женщине? Что вам говорит по этому поводу тайная мудрость?
— Она говорит мне, монсеньор, что вы были большим глупцом, которого де Ламотт так легко обвела вокруг пальца. В какой-то мере был обманут и я, но только потому, что никогда не призывал свою небесную мудрость вмешиваться в наши с ней взаимоотношения. Но нам с вами ничего ужасного не грозит. У вас есть своя мощная защита, у меня — своя. Моё последнее предостережение вам: не пытайтесь защищать королеву, от этого ваше положение только станет куда более опасным. Она, если это будет в её силах, непременно вас погубит. Ну а что касается де Ламотт, то у неё нет надёжных и могущественных друзей. Оставьте её в покое. Пусть её растерзают волки.
Кардинал молчал. Чёрная громада Бастилии надвигалась, и вскоре кардинала со всеми положенными ему по чину церемониями препроводили в одну камеру, а Калиостро, без оных, в другую.
В начале сентября королева сидела в Версальском саду. С ней была мадам Кампан. Мария-Антуанетта была такой же бледной, как её роскошное белое платье, в глазах сквозила страшная усталость от постоянной бессонницы. Но она всё ещё сохраняла прежнюю красоту, теперь немного скорбную, способную тронуть самое жестокое сердце. Внутренняя боль стала её вечной спутницей. Давным-давно, в пору расцвета юности, жизнь, казалось, будет непрерывной чередой триумфов, и всё это продлится в лучах яркой славы до самого заката — ведь она была королевой великой страны, дочерью великой императрицы. Ничем другим её жизнь и быть не могла. Теперь, наученная горькой судьбой, она хотела только покоя. Но сейчас эта цель казалась недостижимой. Кто-то свыше диктовал ход событий, и повлиять на них было невозможно.
Мария-Антуанетта сидела на скамье, погрузившись в печальные мысли. С веток срывались пожелтевшие листья. Было раннее утро. Она вышла на прогулку, чтобы подышать свежим воздухом, пропитанным душистой росой, и насладиться тишиной. Ей прислуживала только мадам Кампан — только с ней одной она могла свободно говорить, обсуждать свою судьбу и выпавшие несчастья, ибо остальные знатные дамы старались благоразумно уйти подальше, скрыться за высокими заборами своих поместий. Королева молчала, опустив руки на колени, наблюдая за вознёй птичек на ветках, а те громко чирикали и хлопали крылышками. Постепенно радостное птичье пение оборвалось. Дрозды и соловьи отдали утреннюю дань любви, и теперь только голубка ворковала где-то, укрывшись в тени. Королева прислушивалась к её приглушённым стонам. Но и они скоро прекратились, воцарилась мёртвая тишина.
Верная мадам Кампан много отдала бы за возможность откровенно высказать королеве всё, о чём она сейчас думала. Её не столь высокое положение фрейлины позволяло ей без труда общаться с простолюдинами, а они никогда не будут откровенничать со знатными дамами двора. Но стоило ей открыть рот, как она наталкивалась на непреодолимое упрямство королевы. Её безрассудное поведение могло привести к весьма опасным последствиям. Королева никак не реагировала на все предостережения и заставляла молчать всех в своём окружении. «Сколько же можно молчать? » — сокрушалась мадам Кампан, которую обуревало беспокойство. Короля они видели редко, он всё время был занят со своими министрами, постоянно о чём-то с ними подолгу совещался. Теперь всем было ясно, что дело Бёмера вызвало острый внутренний кризис королевской власти. В напряжённой атмосфере чувствовались приближающиеся, пока ещё далёкие, раскаты грома, но никто не знал, с какой стороны подует ветер и обрушится мощный ураган.
Королева подняла голову.
— Как задержали эту женщину?
— Она неслась в своём экипаже из Бар-сюр-Об, пытаясь как можно скорее пересечь границу. Но просчиталась всего на один день. Теперь она сидит в Бастилии.
Мария-Антуанетта облегчённо вздохнула.
— Слава Богу! Мне казалось, что я умру прежде, чем её схватят. Наконец откроется истина.
Мадам Кампан промолчала. Она знала, что истина никогда не откроется. Приказ де Рогана предать огню все письма и документы спас ему самому голову. Все улики были уничтожены. Оставалось только одно честное слово королевы, но во Франции мало кто ей верил: её заверения и клятвы для большинства французов были пустыми словами.
Донеслись звуки чьих-то шагов в тенистой аллее. Они приближались. Может, это один из садовников её величества. Но на этих людей они обращали столько же внимания, сколько на кузнечиков в густой пожухлой траве. Шаги приближались, и вот какой-то мужчина шагнул на облитую солнечным светом лужайку и огляделся.
Это был граф де Ферзен. Видимо, что-то очень важное привело его к королеве в столь ранний час. Остановившись перед ней, он сделал глубокий поклон, задев широкополой шляпой траву. Солнечные лучи играли на его белокурых волосах, отражались в ясных голубых глазах. Де Ферзен был истинным рыцарем. Он терпеливо ждал. Наконец королева спросила:
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии