Наталья Кирилловна. Царица-мачеха - Таисия Наполова Страница 53

— Об том мы и сами ведаем.

— Да как Милославских от царства отвести?

— Поначалу надобно иное. А теперь что ж, должно приязнь свою Фёдору показать.

— Как «приязнь»! — воскликнула изумлённая Наталья.

— А тебе не приходило на ум, что в таком разе лучше внушить подданным, что Фёдору сподручнее будет править державой совместно с малолетним Петром?

— И что даст нам это внушение? Завещание написано на одного царевича — на Фёдора.

— Ну и что из того? Станем говорить, что царь напоследок внёс поправочку.

Наталья первая заметила, что они говорили об Алексее так, как если бы его не было на свете.

— Думаешь, не поверят? Или никто не видит, каким стал царь Алексей? Иноземцы посмеиваются над ним. Я слыхал, как один толмач высказывался в аптечной лавке: «Что у вас за царь? Что с ним? Облысел, зубы, говорят, последние теряет. Только брюхом и может похвалиться. И всего-то боится. А его самого уже никто не боится».

Наталья с сомнением покачала головой:

— Алексей привык всё вершить своей волей. И ты не думай подойти к нему с «поправочкой». У него и само завещание за семью печатями, и Милославские крепко его сторожат.

Матвеев криво усмехнулся:

— Алексей привык пить снадобье из моих рук. И оно по нраву ему: в сон клонит, недуг слабеет.

Наталья озабоченно произнесла:

— Не проведал бы кто...

— Дак что из того? Рецепт ведом в аптеке. И врачи свидетельствуют: снадобье из добрых трав составлено.

— А ты, Сергеич, всё ж призови наших супротивников. Пусть отведают снадобья да перестанут говорить раздорные слова...

— Думаешь, перестанут? И кто же сии добродеи? — насмешливо осведомился Матвеев. — Может, назовёшь Богдана Хитрово с тёткой?

— Об них что толковать... А всё же среди наших супротивников есть и такие, что рады пристроиться к царёвой службе.

— И кто ж такие?

— А хотя бы князь Фёдор Фёдорович Куракин. Или думаешь, он не дорожит своим местом дядьки при царевиче Фёдоре? Или братья Соковнины да князь Пётр Урусов. Думаешь, служба при дворе для них не имеет цены? И сами приходят, и шептунов своих присылают. Или они не опасаются за судьбу своих болезных, что в тюрьму земляную заточены? Сама слыхала, как плакались, просили милости для боярыни Феодосии Морозовой и сестры её княгини Евдокии Урусовой. А боярин Василий Семёнович Волынский? Да он на всякую послугу готов. Или воеводы Стрелецкого приказа, братья Собакины. Им только льготы подавай...

Матвеев, слушая её, лишь кивал головой.

— Истинно государский ум у тебя, царица-матушка: и дело знаешь, и судишь обо всём непреложно. И многое ведомо тебе. Да супротивники ныне силу великую взяли. Власть-то у Милославских. И завещание на них написано.

— А ты, Сергеич, поправь завещание-то. Или не на тебя государь положил все дела? И кто может возбранить тебе вписать в завещание Петрушу?

— Не дело говоришь, царица-матушка.

— Отчего же не дело? Позови на совет товарищей своих.

— Совет я и сам могу дать, хотя бы и самому царю. Да станет ли он слушать моего совета?

— Отчего же не станет? Я всё это загодя обдумала. Ныне ко мне придёт князь Фёдор Куракин. Говорит, дело важное ко мне есть. Я исполню его просьбу. А ему самому велю быть вместе с тобой у царя. Пусть всё при князе Куракине будет, когда станешь царю совет давать, дабы вписал в завещание Петрушу.

Наталья поднялась, сказав:

— Не будем откладывать доброе дело. Пройди в кабинет царя да и составь новую завещательную грамоту.

Досужий в подобного рода делах Матвеев быстро написал завещание. Вскоре Наталья вошла в кабинет. Они долго читали и перечитывали каждую строку нового завещания: «А царства все мои и великие княжества, всё государство и земли, и власть самодержавную, и короны все, и кресты дедовские и прадедовские, скипетр и державу, бармы и шапку Мономахову завещаю и приказываю я сыну моему старейшему, царевичу Фёдору, со братом его младшим царевичем Петром. До несовершенных лет быти старшему брату Фёдору попечителем в место отцово младшему Петру. А как настанет его царское совершение лет, три на десять объявити его всенародно соправителем царств?. А до тех пор опеку и заботу о младшем царевиче вручаю матери его, царице Наталье, и мужам совета испытанным: боярину Артамону Матвееву, да князю Ромодановскому, да князю Борису Голицыну с боярином Абрамом Лопухиным, да боярам Кириллу Нарышкину, Фёдору Головину, Петру Прозоровскому, да иным боярам и князьям, коих царица с советниками на то изберёт».

Довольные собой, словно завещание уже было подписано царём, Матвеев и Наталья подкрепились добрым вином тут же в кабинете. Затем Матвеев пошёл в свой особняк, а царица стала ждать князя Фёдора Куракина.

Дядьки царевичей имели особое влияние на умы и сердца своих подопечных. В царской семье они считались родными. Выбирали на эту должность людей именитых и незаурядных.

Будучи князем знатного рода, Фёдор Фёдорович Куракин отличался волей, мужеством и многими личными достоинствами. Царь Алексей почитал и любил его, а сам князь был сердечно привязан к царю. Когда тот заболел, князь переживал его болезнь как свою личную беду.

Князь Фёдор первый заметил признаки болезни царя, и они показались ему подозрительными. То был здоровым и полным сил, а то вдруг начал таять, как воск. Возникли ранее не свойственные царю обмороки. Ноги слабели, и сам он стал оплывать. Появилась непонятная сонливость. И, главное, не делалось ни малейшей попытки стряхнуть с себя болезнь или хотя бы выйти на свежий воздух, покататься в санях. О своей любимой охоте даже не вспоминал.

Подозрительным казалось князю Фёдору и то, что царские врачи Стефан фон Гаден и Кастериус принимали загадочный вид. Князь Фёдор хотел было поговорить с ними — уклонились. Царевна Софья первая забила тревогу, позвала лекарей со всей Москвы. И, только когда члены царской семьи потребовали собрать совет лекарей, один из них, Иоганн Гутменш, от имени всех заявил, что надо быть готовым ко всему. Он был столь дерзок, что заговорил о святом причастии: самое-де благое дело не упустить бы время. И тотчас же Матвеев засуетился, побежал к Наталье. Она же заодно с ним стала уговаривать царя: «Ах, ранее надо было бы... Не проглядеть бы... Прими, государь, святых даров, и разом силы у тебя прибудет. Я скажу патриарху...» Царевна Софья и царевич Фёдор упросили отца не спешить.

Князю Куракину давно также казалось, что дети Алексея почуяли что-то неладное: дежурят у постели отца, а Матвеев их прогоняет. Вся душа изболелась у князя, и он решил поговорить с царицей Натальей. Он давно заметил, что Матвеев не пробует снадобье, когда подносит его царю, и не допивает остатки, как испокон веков водится в царском обиходе: иначе как дознаешься, что в снадобье не положили отравы?