Перл-Харбор. Ошибка или провокация? - Сергей Зубков Страница 53

В конце 1940 — начале 1941 г. как перед гражданским кабинетом Японии, так и перед военными стаял вопрос о выборе направления дальнейшей экспансии. Становилось ясно, что в условиях санкций, вероятность которых теперь была крайне велика, Страна восходящего солнца была обречена на голодную смерть. В Токио видели только один выход из сложившегося положения — прокормить страну и военную машину за счет новых захватов. Альтернативный вариант: выход из состава «оси» и уступки Вашингтону практически не рассматривался. Потенциально Япония могла направить свою агрессию на север — против СССР и на юг — против США и Великобритании. Но в Токио не было ясности по вопросу поведения союзников, прежде всего Германии. С целью выяснить дальнейшие планы Берлина и, соответственно, скоординировать собственную политику, в Германию был направлен министр иностранных дел Мацуока.

Во время встречи Риббентропа и Мацуоки 23 февраля 1941 г. первый заявил, что Германия намерена закончить войну как можно скорее. Как ни странно, оба государства, кровно заинтересованные в союзе, не верили друг другу. То ли Гитлер дал Риббентропу четкие указания, то ли последний вообще не знал о плане «Барбаросса», что маловероятно, но шеф министерства иностранных дел нацистской Германии даже не сделал намека о планах нападения на СССР своему японскому коллеге. Наоборот, он всеми силами убеждал японца нанести удар по Сингапуру. Логика была железная: Германия ведет битву с Англией в Атлантике, а Япония наносит решающий удар в Тихом океане. У Лондона просто не хватит сил сопротивляться такой коалиции, транспортные артерии и морские перевозки Британской империи будут перерезаны. Черчиллю останется небольшой выбор — капитулировать или погибнуть от истощения.

В то же время Риббентроп пытался всячески внушить Мацуоке, что ни при каких обстоятельствах не стоит выступать против американских владений, в частности против Филиппин, захват которых выглядел крайне заманчиво со стратегической точки зрения. В Берлине ни при каких обстоятельствах не хотели навлечь на себя еще одного противника, по крайней мере, до разгрома России. Гитлер довольно бесцеремонно и однозначно толкал Японию к войне на юге, против Великобритании.

Но самообожествеление и, как следствие, самоослепление, головокружение от успехов и вера в собственное всесилие уже в 1941 г. сыграли с Гитлером злую шутку. Он был безоговорочно, абсолютно полностью уверен, что справится с восточным соседом самостоятельно. Фюрер считал, что будет значительно лучше, если Япония вступит в схватку с Великобританией. Была, конечно, в этом своя изуверская логика. Координация политики вещь необходимая, но давая согласие, а точнее, взвешивая возможности для выступления на юге, Мацуока не мог не думать о северном фланге Японской империи — о границе с Советским Союзом. Министр иностранных дел активно интересовался планами Берлина в отношении России, однако, несмотря на активную подготовку к нападению на СССР со стороны Германии, ответа не получил. А вот «дальновидный» Риббентроп добился от коллеги заверений, что «никакой японский премьер-министр или министр иностранных дел не сумеет заставить Японию остаться нейтральной, если между Германией и Советским Союзом возникнет конфликт» ^[375].Во время беседы с Гитлером 4 апреля 1941 г. японский министр иностранных дел заявил, что конфликт с США неизбежен. Фюрер, который в принципе ожидал подобного вопроса, заверил своего партнера, что Германия выступит «без задержки в случае столкновения между Японией и Америкой» ^[376]. Он просто был уверен, что Рузвельт сидит в стороне лишь до поры до времени. Из захваченных документов польского МИД Гитлер знал о содержании одной очень интересной беседы между послом Буллитом и польским дипломатом Потоцким. Американец многозначительно сообщил желание Рузвельта, чтобы «дело дошло до столкновения между Германией и Россией» и чтобы затем «демократические страны атаковали Германию и заставили ее капитулировать» ^[377]. Фашистский диктатор не питал особых иллюзий в отношении позиции Америки. Однако он не считал, что вступление США в войну может серьезно ухудшить положение в Европе. Для мобилизации и обучения армии, производства оружия и транспортных средств, создания необходимых материальных резервов Рузвельту потребуется время. Даже учитывая колоссальную экономическую мощь США — много времени, тем временем Германия успеет раздавить СССР, а уж с его ресурсами она станет воистину тысячелетним рейхом. Подтверждала данную позицию и разведывательная информация. Военно-воздушный атташе в Вашингтоне докладывал, что опасаться вступления США в войну не стоит. Усиление Японии на тихоокеанском театре серьезно беспокоит Соединенные Штаты, которые также вынуждены были держать флот в Атлантике. Таким образом, несмотря на двоекратное количественное превосходство, на Тихом океане они не могли себе обеспечить значительного преимущества над Японией. По оценкам атташе, США должны были увеличить свой флот втрое для адекватного противостояния силам «оси» на двух океанах ^[378]. Немецкий военный дипломат даже поскромничал. В 1938 г. американский флот насчитывал 11 695 офицеров и 122 631 матроса (в том числе обслуживающий персонал), а в 1945 г. во флоте служило только 8 727 представительниц прекрасного пола в офицерских погонах и 71 980 женщин рядового состава, всего же американские военно-морские силы насчитывали 3 400 646 матросов и офицеров. Несложный арифметический подсчет показывает, что по количеству матросов и офицеров ВМС США увеличились более чем в 25 раз. С корабельным составом цифры менее впечатляющие, примерно с 1 200 000 тонн американский военный флот увеличился до 5 299 480 тонн — и это только военные корабли, вспомогательные корабли флота США весили 9 225 000 тонн! Согласитесь, по всем параметрам — не в три раза, но на это и потребовалось долгих 4 года.