Голландская республика. Ее подъем, величие и падение. 1477-1806. Том 1 - Джонатан И. Израэль Страница 52

Вильгельм Молчаливый был более осторожным человеком, чем Эгмонт и Горн, и, как и Хогстратен, оставил без внимания призывы Альбы вернуться в Брюссель, оставаясь в Германии. Но даже он не мог предвидеть всего масштаба репрессий, обрушившихся на Нидерланды по приказу короля. Так, он оставил своего старшего сына Филиппа-Вильгельма (15541618), тринадцатилетнего мальчика, в Лувене, где тот учился в университете; больше ему не суждено было с ним увидеться. Юный сын Оранского был схвачен, и король, по совету Гранвелы (который с радостью воспользовался этой возможностью отомстить своему давнему сопернику), решил, что его надо увезти в Испанию, отчасти в качестве заложника, но главным образом с той целью, чтобы воспитать его добрым католиком и верным подданным, которого можно было бы, если бы Филипп принял такое решение, сделать принцем Оранским вместо его отстраненного и лишенного владений отца. Филипп-Вильгельм был отправлен в Испанию в декабре 1568 г., продолжив свое образование в университете Алькала-де-Энарес.

Хотя некоторые дворяне были схвачены, большинство из тех, кто играл активную роль в беспорядках 1565–67 гг., бежали от испанских властей, в большинстве случаев вернувшись позже, чтобы принять участие в главном Восстании. В отличие от юга, значительная часть дворян на севере открыто участвовала в разжигании агитации против Церкви и королевской власти. Такая ситуация была особенно характерна для Голландии, где петицию о «Компромиссе» в 1565 г. подписало свыше 50 человек, включая 11 членов рыцарства Голландии — больше дворян, чем в любой другой нидерландской провинции. В Утрехте, Фрисландии и Оверэйсселе большая часть знати также примкнула к восстанию. Свыше четвертой части голландских дворян были прямо обвинены в ереси и оппозиции, а много большее количество едва ли испытывало симпатии к политике Филиппа II. Даже в Оверэйсселе (где в 1566 г. не было ни единого случая иконоборческого насилия) было ясно, что большинство дворян сопротивлялось кампании против ереси, за исключением рыцарства Твенте, который беспрекословно поддерживал католическую политику.

Среди виднейших дворян, которые бежали в Германию, чтобы присоединиться к своим единомышленникам, были: схаут Бреды, Годфрид ван Хестрехт, сеньор Друнена, Виллем де Трелонг, участник иконоборческого движения 1566 г., который отличился при взятии Бриля в 1572 г., Гилбрехт ван Дейвенворде, сеньор Обдама (1540–1580), впоследствии сыгравший видную роль при обороне Харлема, Якоб ван Дейвенворде (1509–77), сеньор Вармонда, прославившийся при захвате Бриля и при защите Лейдена в 1574 г., Якоб Ом ван Вингарден, Флорис ван ден Ботцелаэр, сеньор Лангерака (который разрешил меннонитам и кальвинистам проводить богослужения на своих землях), и Виллем ван Зюйлен ван Нивелт, дворянин-диссидент и иконоборец из Утрехта.

Правда, репрессии в периферийных северных провинциях часто были поверхностными. Тем не менее в Девентере, Гронингене и других пограничных городах произошли казни и были приняты меры по обеспечению более четкого выполнения приказов, поступавших из Брюсселя, чем это обычно было в прошлом. По инструкциям Альбы была возведена цитадель внутри стен Гронингена, и в городе для обуздания населения размещены немецкие войска, состоявшие на королевской службе. В Девентере также был размещен гарнизон и разработаны планы по строительству цитадели в этом городе.

Многие регенты и городские магистраты были осуждены «Советом по делам о беспорядках»; самым видным из них был адвокат Штатов Голландии, Якоб ван ден Энде (около 1515–69), который был заточен в тюрьму около Брюсселя и вскоре после этого скончался в ней. Но таких было на удивление мало по сравнению с теми, кто, тем или иным способом, был причастен к распространению протестантского богослужения в 1566 г. Во многих городах Голландии, как и в Антверпене, даже бургомистры, такие как Николас ван дер Лаан в Харлеме, которые санкционировали передачу церквей протестантам, остались безнаказанными. Ситуация в Леувардене, где оба бургомистра и четыре из шести магистратов бежали и были заочно осуждены, является нетипичной. В Харлеме Дирк Волькерсзон Корнхерт, секретарь города, ставший впоследствии одним из самых горячих апологетов веротерпимости в Северных Нидерландах, был едва ли не единственным арестованным среди городских чиновников. Но даже он спасся и бежал в Рейнланд.

Основная тяжесть приговоров и конфискаций Альбы пала на представителей высшей прослойки среднего класса, находившихся на лестнице общественной иерархии ниже регентов, магистратов и пенсионариев. Жертвами репрессий властей стало большое количество состоятельных горожан. В Харлеме осуждению в качестве зачинщиков протестантского движения в городе подверглись тридцать горожан, среди которых было несколько богатых пивоваров. В Антверпене те, кто возглавлял исход в 1567 г., люди, которые стояли во главе кампании за введение протестантского богослужения в городе в предыдущем году, принадлежали к слою предпринимателей, стоявших по своему общественному положению чуть ниже регентов — группа, которая впоследствии захватила власть в городе в 1578 г. Среди них были личности, ставшие родоначальниками крупнейших династий амстердамских регентов, такие, как Лоренс Якобсон Реал (основатель амстердамской реформатской консистории в 1566 г.), Ян Якобсзон Хюдекопер (1541–1624), Дирк Янсзон де Греф (1529–89), Адриан Паув (1516–78) и Питер Корнелисзон Хофт, отец великого писателя. Адриан Паув, процветающий зерноторговец, во время смуты 1566 г. был капитаном ополчения и использовал свое влияние среди горожан в пользу протестантов.

Аналогичным образом в Зеландии среди беженцев было много видных горожан, которые впоследствии основали некоторые из ведущих регентских династий этой провинции. Это были Питер Борель, Ян ван дер Пере, Гаспар ван Восберген и Сальвадор де ла Пальма. Питер Борель из Мидделбурга бежал в Норвич, где умер в 1568 г. Его старший сын, Якоб, который уехал с ним в Англию, после 1574 г. много раз избирался бургомистром своего родного города и, в конечном счете, был назначен нидерландским послом в Англии, где Яков I удостоил его рыцарского звания. Ян ван Рейсенберг, аптекарь из Вире, бежавший из Нидерландов в 1567 г., стал ведущей личностью в своем родном городе в 1575 г., когда Вильгельм Оранский ввел его в состав совета (vroedschap).

В большей части периферии северных Нидерландов было осуждено очень мало подозреваемых. В Кампене, где два протестантских проповедника активно действовали на протяжении почти полутора лет, и были сотни кальвинистов, только четырем людям были вынесены приговоры. В Зволле общее количество обвиненных равнялось 12; во Франекере — 16, а в Харлеме — II. Повсеместно во внешних провинциях было зафиксировано более значительное количество осужденных, но уничтожить протестантское присутствие не удалось. В Девентере на протяжении 1571 г. были осуждены 78 человек. Но протестантское влияние в городе было, несомненно, намного шире распространенным, чем подразумевает это число. Было бы неблагоразумно придавать слишком большое значение широкому разбросу количества осужденных в разных местностях, зачастую находившихся в одной и той же провинции. Тем не менее стоит отметить, что, если исключить несколько южных городов, таких как Турне (1063 человека), Антверпен (525), Валаньсен (425) и Ипр (478), «Совет по делам о беспорядках» в целом осудил на удивление небольшое количество в городах юга, выявив больше свидетельств организованного мятежа и пропаганды ереси в тех частях Нидерландов, которые были расположены севернее. В большинстве южных городов, включая Гент (248 человек), Брюссель (157), Брюгге (149), Хондсхот (116), Кортрейк (84), Мехелен (83), Лилль (68), Намюр (21), Лёвен (20) и Дуэ (4) было зарегистрировано очень скромное количество осужденных. Дальше к северу, особенно учитывая небольшие размеры городов, количество осужденных в таких городах, как Хертогенбос (360), Утрехт (288), Амстердам (242), Гронинген (209), Неймеген (187), Бреда (140), Мидделбург (140), Леуверден (105), Бриль (88) и Лейден (83) обычно было выше, несмотря на то, что были такие северные города, как Харлем (35 человек) или Гауда (6 человек), где количество осужденных было поразительно низким.