О. Генри - Андрей Танасейчук Страница 52

Двадцать четвертого июля 1901 года писатель вышел за ворота тюрьмы. «Заключенный № 30 664» перестал существовать. Теперь он вновь превратился в Уильяма Сидни Портера, полноправного гражданина США. Ему выдали вещи. Получил он и причитающиеся любому бывшему заключенному пять долларов — государственную субсидию, своего рода «подъемные». Их должно было хватить на еду и билет до места жительства. Но от денег он отказался: попросил, чтобы их передали товарищам Дженнингсу и Рейдлеру — пусть купят себе сигарет. Даже такой малостью он не хотел быть связанным с прошлым (ведь тюрьма уже стала «прошлым»), хотел избавиться от него уже в первый день своего нового «настоящего». Тем более что деньги у него были. Как раз перед самым выходом из тюрьмы Портер получил гонорар — 75 долларов за рассказ «Денежная лихорадка», опубликованный в журнале «Энслиз» ^[213]. Этих денег с лихвой хватило, чтобы выпить в ближайшем баре пива, купить подарок Маргарет и железнодорожный билет.

Его никто не встречал. Да он и не собирался задерживаться в Коламбусе и в тот же день выехал в Питсбург, к Маргарет.

Нам неизвестны подробности встречи писателя с дочерью. В то же время понятно, что она не могла быть простой. Девочке было почти двенадцать, она уже вошла в сложный — переходный возраст, а отец отсутствовал больше трех лет. Все эти годы ей говорили, что он работает — то коммивояжером, то рекламным агентом, то репортером в газете. Занятия менялись, а отец все никак не мог приехать — только присылал письма и подарки. Ребенок, конечно, чувствовал — что-то здесь не то. Но правды девочке никто не говорил. Не сумел найти нужных слов и вернувшийся отец. И это, естественно, не могло не осложнить их отношения. Судя по всему, той близости, что существовала между отцом и дочерью прежде, восстановить не удалось. Да разве могло быть иначе?

В Питсбурге мистер Роч служил управляющим отелем. Отель был небольшим и отнюдь не перворазрядным. Назывался он «Айрон Фронт Отель» ^[214]. В нем приготовили и комнату для писателя. Трудно сказать, почему Рочи не поселили его у себя. Один из биографов нашего героя выдвинул версию, что это было связано с сочинительством. «Без какого-либо промедления, — писал он, — Портер продолжил в Питсбурге свою литературную карьеру» ^[215]. Конечно, слово «карьера» звучит в этом контексте не совсем корректно. Но условия, в которых проживали Рочи, возможно, действительно могли стеснять, мешали трудиться полноценно. Тем более что он и прежде, когда еще была жива Атоль, предпочитал работать по ночам. В тюрьме эта особенность превратилась в привычку. После выхода на свободу он ей не изменил.

В отеле писатель прожил совсем недолго — едва ли дольше одного-двух месяцев — и съехал: перебрался в дешевую меблированную комнату, которую делил с молодым человеком по фамилии Джеймисон, кстати, коллегой по недавней профессии — тот работал фармацевтом в аптеке. Причина переезда была экономического свойства: писатель не хотел обременять родственников. Они сделали (и продолжали делать) для него так много! Собственных средств было недостаточно, самостоятельно оплачивать номер в отеле он не мог. Новое жилье было скверным — комната, «густо населенная насекомыми», как вспоминал У. Джеймисон, зато очень дешевая; кровать — пусть и огромная — была всего одна. В иные времена, с его-то щепетильностью и чистоплотностью, Портер, конечно, не стал бы жить в таком месте. Но после тюрьмы на многие вещи он стал смотреть по-другому.