Вавилон. Расцвет и гибель города Чудес - Джеймс Веллард Страница 52

Так что же этот великий и удивительный город завещал миру? Какое наследие оставил он человечеству?

На эти вопросы ответы дать нелегко, тем более что после упадка Вавилона прошло более двух с половиной тысяч лет. Прежде всего, представители западной цивилизации воспринимают древность, как правило, глазами греков и римлян, которые во многих отношениях по духу и по образу мышления гораздо ближе нам, чем вавилоняне. Греки, в частности, обладали таким интеллектуальным потенциалом, что мы едва ли продвинулись дальше них. Они и до сих пор являются нашими учителями, и их спокойный радостный взгляд на мир придает особую яркость нашей философии и нашему искусству. От римлян мы унаследовали четкие представления о цивилизации, законе и порядке, любовь к родной стране, стремление принести пользу обществу и желание поддерживать его стабильность.

Кроме того, что-либо конкретное о Вавилоне мы узнали лишь за последние сто лет. До открытий середины XIX в., еще до того, как на полках музеев стали появляться экспонаты, а расшифрованные тексты заняли свое место в библиотеках, единственным источником знаний о загадочной цивилизации служили рассказы их непримиримых врагов, израильтян, а также скудные упоминания греческих и римских историков, достаточно занимательные, чтобы заинтересоваться жизнью наиболее прославленного города доэллинистической эпохи. В итоге для неспециалиста Шумер, Вавилония и Ассирия в чем-то сродни легендарной Атлантиде, описанной Платоном в диалогах «Тимей» и «Критий» и ставшей символом сказочной нереальной страны.

Существует мнение, будто Вавилон совершенно чужд XX столетию, поскольку древние люди Месопотамии жили в абсолютно иных условиях, в ином окружении, не обладая техническими знаниями. Согласно этой точке зрения образ жизни рядового жителя Вавилона три тысячи лет тому назад не имел ничего общего с образом жизни современного жителя Лондона или Нью-Йорка. Вавилоняне не знали механизмов, облегчающих наше существование, у них не было ни центрального отопления, ни автомобилей, ни телевидения и т. д. Еще более важное отличие заключается в том, что вавилонянин, как правило, был плохо информирован о происходящем и не задумывался над законами жизни, поскольку получал плохое образование и не интересовался тем, что выходило за пределы его узкого круга. Поэтому его существование можно назвать ограниченным, а отношения с семьей, с соседями, с государством, с царем и богами жестко регламентированными. Строго определены были и его обязанности как гражданина, работника и субъекта права. В исключительно монолитной структуре общества ему не представлялось возможности что-либо изменить в своей жизни или в жизни окружающих, об организованном протесте не могло быть и речи. Поскольку общественное устройство древних деспотий Среднего Востока, похожих по структуре на организацию муравейника, слишком отличается как от эллинистического, так и от нашего общества, то, как считают некоторые, нам практически невозможно представить себя в таком чуждом мире.

И наконец, еще одна причина, по которой нам трудно отождествить себя с вавилонянами, заключается в отсутствии популярного искусства или светской литературы. Ведь писатели, музыканты и скульпторы считались общественными служащими, обладавшими не большим «вдохновением», нежели сборщики налогов или каменщики. От них требовали добросовестного выполнения заказа властей. Все, что по нашим представлениям обладает художественной ценностью, – как, например, рельефы дворца Ашшурбанапала, – отходит от общепринятых канонов и представляет собой изображение не столь достойных существ, как цари или боги. Художник мог проявлять свободу только в строго ограниченных рамках.

Таким образом, основополагающим принципом вавилонского общества можно назвать полный контроль со стороны государства и отсутствие личных свобод. Выразить себя можно было только в той сфере, которую мы бы назвали «чистой наукой», то есть в математике и в астрономии. Медицина, архитектура и инженерное дело, так же как литература и искусство, призванные обслуживать государственные нужды, имели исключительно прикладное назначение. Изначально математика также была практическим ремеслом, с помощью которого архитекторы производили расчеты для составления планов дворцов и храмов. Но впоследствии вавилоняне додумались до квадратных уравнений, арифметической и геометрической прогрессий, алгебры и теории чисел. Уровень, достигнутый ими в области математики, можно сравнить с уровнем европейской науки эпохи раннего Возрождения; астрономические знания вавилонян сравнимы со знаниями греков и римлян.

Не похоже, будто вавилоняне изучали ночное небо исключительно из интереса к астрономии, особенно если учесть, что астрономией занимались жрецы – единственные, кто был наделен правом исследовать окружающий мир и имел доступ к верхним площадкам зиккуратов. Они скорее интересовались астрологией, чем астрономией, и применяли свои знания для предсказания будущего. Их астрология представляла собой нечто отличающееся от современных прогнозов на страницах дешевых изданий. Достойным объектом предсказаний считались только важные политические и общественные события, такие, как война, голод, цареубийство, землетрясения и т. д. Мы никогда не узнаем, почему затмение в апреле должно предсказывать смерть царя от руки сына (как написано в одной табличке 1500 г. до н. э.), поскольку бессмысленно пытаться логически обосновать любую систему предсказаний – будь то наблюдение за звездами или гадание по внутренностям животных. Для истории науки важен сам факт; чтобы объяснять земные события при помощи звезд (например, формулы «затмение в апреле = смерть царя»), жрецы неизбежно должны были стать астрономами, то есть изучить движение планет, звезд и созвездий и научиться предсказывать солнечные и лунные затмения. Известно, что за планетой Венерой, посвященной богине Иштар, постоянные наблюдения вели, как минимум, с 1650 г. до н. э., и по астрономическим данным древности историки могут определить хронологию древнего Вавилона. Знаменитый древнегреческий астроном Птолемей имел доступ к древним таблицам затмений, рассчитанных с 747 г. до н. э. То, что в свое время начиналось как магия, постепенно превратилось в науку, и наблюдатели за звездами стали интересоваться скорее непосредственно небесными явлениями, нежели их влиянием на земные события. Можно с большой долей уверенности утверждать, что люди, искушенные в математике и астрономии, с сомнением относились к старым традиционным взглядам на природу вещей. Они стали измерять ночное небо, давать названия созвездиям и звездам, с достаточной точностью предсказывать движение планет, особенно Луны, и создавать надежную систему исчисления времени. По этим причинам Вавилон можно назвать родиной астрономии; его вклад в теоретический и практический аспекты этой науки очень велик и серьезно повлиял на весь ход развития цивилизации. Так, с одной стороны, греческие астрономы наподобие Гиппарха Никейского (ок. 190—125 гг. до н. э.), иногда называемые основателями науки астрономии, многим были обязаны вавилонским наблюдателям за звездами, таким, как Кидинну Сиппарский (ок. 320 г. до н. э.), который определил разницу между тропическим и сидерическим годом, а также предложил теорию прецессии. С другой стороны, практическими знаниями вавилонян воспользовались финикийцы, совершавшие длительные морские путешествия на север до Корнуолла, в поисках олова, на запад до Испании и на юг вдоль побережья Африки. Такие плавания были бы невозможны без представления о навигации, умения ориентироваться по солнцу, луне, планетам и без знания эфемерид, тем более что финикийцам не был известен компас. Знание астронавигации во многом объясняет тот факт, что финикийцы и их колонисты карфагеняне в течение длительного времени были серьезными соперниками греков и римлян в мореплавании. Скорее всего, секрет их мастерства заключался в знании вавилонских астрономических таблиц.