Наталья Кирилловна. Царица-мачеха - Таисия Наполова Страница 51

Сделав вид, что не замечает его тона, Матвеев обратился к Наталье:

— Не будь он таким дурнем, была бы у него ума палата.

Когда Матвеев отошёл, сказав Наталье несколько приветливых слов, она укоризненно выговорила Захарке:

— Ты ныне дерзок, карла. Так ли ты обходишься с хозяином?

— Ништо! Ты, царица, не ведаешь, сколь самонадеян сам Артамон Сергеевич.

— В уме ли ты, Захарка, говорить такие дерзкие речи о хозяине!

— В уме, царица-матушка, в уме! А всё ж не могу уразуметь, почему мой хозяин сам, вместо доктора, лечебное зелье готовит царю. А что в том зелье — кто ж ведает?

Она гневно перебила его:

— Тебе ли, карлик, судить о государских делах! Да ты и заикаться о таких делах не должен!

И Захарка сник от этого грозного голоса, опустил голову.

— Каюсь, царица-матушка! Сгоряча сказал. Не изволь казнить, царица-матушка, изволь миловать!

— Миловать? А ты заслужил нашу милость?

Неожиданно рядом очутился Матвеев. В уме Захарки испуганно промелькнуло: «Может, и слыхал кто, как я про зелье ляпнул, да и донёс Матвееву. Ишь, зверем смотрит».

— Что ты опять натворил, сатана чёрный? Плетей захотел?

— За что?

— Он отдал мне свою вину, — примиряюще сказала Наталья и для острастки добавила как можно строже: — А ты больше не вмешивайся в чужие дела, неразумная голова!

— Не буду, царица-матушка, не буду!

И тотчас же на него налетел царевич Петруша, потянул за хохолок, стал щипать. Захарка ловко увёртывался, весело смеясь и делая ужимки. Потом Захарка кувыркался и показывал всякие фокусы. Всем было весело. Сам именинник Андрей почтил карлика своим вниманием. Он протянул Захарке кулёк с конфетами.

— Это тебе мой подарок. Ты его заслужил. Хоть и говорят, что ты дерзок, а всё ж ты мне нравишься. А ежели и сплоховал в чём, батюшка отпустил тебе вину...

— На всякий час ума не напасёшься, — ответил Захарка.

— А ты, однако, ловок ответ держать, — похвалил Андрей.

— Это Захарка-то ловок?! — вскричал царевич Петруша и так толкнул карлика, что тот едва не упал. — Слабак! Слабак! — смеясь выкрикивал Петруша, и всем было весело смотреть на него.

Но более всех был доволен именинами Захарка. Он получил подарки, главным образом сладости, и чувствовал себя так, словно сам был именинником. А главное, все его неприятности остались позади. Накануне он так боялся, что будет кругом виноватым, и куда ему в таком разе было бы деваться? Как говаривал один монах, «на небо не вскочишь и в землю не закопаешься».

Эта пословица не раз придёт ему на ум, когда события его жизни развернутся опасно и круто. А всё началось со случайного наблюдения.

Царица Наталья послала за Матвеевым с утра пораньше:

— Скажи, чтобы шёл немедля.

Захарка для порядка поворчал про себя: «Всё бы тебе немедля», но помчался сразу же, ибо приказания и даже капризы царицы он выполнял весело и с душой, видимо, потому, что сам был душевно привязан к ней. Она бывала добра к нему и даже к его дерзким выходкам относилась с мягкой снисходительностью. Он любил смотреть на неё. Своим восточным обликом и горячим нравом она напоминала ему о родном юге. «Может, дать тебе карету?» — пошутила царица. «Меня ни одна карета не обгонит», — похвалился Захарка. «Ты не шибко беги, а то ещё споткнёшься», — напутствовала его царица.

Через считанные минуты он уже был в особняке Матвеева, гордый поручением царицы и её доверием.

Дверь в кабинет была открыта. Захарка подошёл ближе и замер от неожиданности. Матвеев, как лунатик, медленно ходил от стола к окну и обратно. Казалось, он ничего не видел и не слышал. Вид у него был больной. Вот он сел у стола, опустил голову на сложенные руки и как будто задремал, потом так же внезапно поднял голову и через некоторое время прошептал несколько раз подряд: «Сгинь! Сгинь!»

Захарка подумал: это заклятие. Кого же он хочет свести со света? Захарке стало страшно. Он уже хотел бежать, но каким-то движением выдал своё присутствие. Матвеев насторожился и начал прислушиваться. Затем резко встал, подошёл к двери. Заметив Захарку, он дёрнулся. Захарка впервые увидел такими его глаза. Они были похожи на глаза хищной птицы: смотрели прямо, без всякого выражения. Они могли бы показаться слепыми, если бы не энергия словно бы затаившегося в них действия.

— Почему ты здесь? Или я звал тебя? — хрипло спросил Матвеев.

Захарке причудилось, что хозяин сейчас схватит его. Он слегка отпрянул и быстро проговорил:

— Меня послала царица.

— Зачем? Что она тебе сказала? — сыпал вопросами Матвеев.

— Велела немедля идти к ней.

— Зачем?

— Не ведаю...

— У царицы кто-то был? Вижу по твоему лицу: был. Кто? — лихорадочно спрашивал Матвеев.

— Был дедуня Сэм...

Так Захарка называл Симеона Полоцкого, который, в свою очередь, приветствовал его словами «мистер карла».

И сейчас Захарка не мог понять, почему упоминание о «дедуне» так взволновало Матвеева. Он опять дёрнулся, потом стал что-то усиленно соображать.

— Ладно, ступай! — резко приказал Матвеев.

И не успел Захарка решить, куда же ему идти, как увидел из окна длинные ноги уходившего Матвеева. Он так спешил и волновался, что даже не оглянулся на Захарку.

Захарка некоторое время стоял, не зная, что делать. И его нерешительность усиливала возникшие в уме подозрения. Припоминая выражение лица Матвеева, Захарка вспомнил, что в этом лице, когда его обладатель спрашивал о госте царицы Натальи, было что-то нетерпеливо-недоброе. Как бы хозяин не учинил какого-либо зла царице! Захарка старался припомнить, что держал в руках Матвеев, когда выходил. Ведь он явно что-то держал в руках, когда сидел за столом. А ежели посмотреть, что у него лежит на столе?

Захарка вошёл в приоткрытую дверь и направился к столу.

И тотчас глаза Захарки жадно устремились к раскрытой необыкновенной книге в серебряных застёжках. Одна часть книги была защелкнута в правую сторону, другая — в левую. Правая сторона книги, заключающая в себе лечебник, была сильно потрёпана. Некоторые слова лечебника были полустёртыми. Захарка немного знал латынь и без особого труда прочёл названия некоторых трав: тирлич, разрыв-трава... Но к рецептам он и подступиться не мог: и слова незнакомые, и буквы полустёршиеся. Судя по всему, правая сторона книги была в частом употреблении. Левую часть книги составляли письмена, начертанные крупным и непонятным чёрным шрифтом. Захарка вспомнил рассказы о «чёрной книге», по которой гадали волхвователи и ведуны. Он со страхом смотрел на этот казавшийся ему опасным лист. Нет, ни за что бы не прикоснулся он к этой толстой, испещрённой таинственными знаками бумаге...