Калиостро - Елена Морозова Страница 51

Императорская гостиница, где остановились супруги, стала местом паломничества, и, чтобы многочисленные больные и нуждающиеся, коим граф раздавал мелкие суммы, не взяли ее штурмом, городским властям пришлось выставить перед ней солдат для поддержания порядка. Не желая подвергать неудобствам других постояльцев, Калиостро снял отдельный дом, где при желании можно было начать целительскую практику и давать консультации. (По слухам, несколько месяцев подряд Калиостро с супругой пользовались гостеприимством графини де Бривазак; магистр настолько вскружил маркизе голову, что она начала полагать его самым замечательным и добродетельным человеком в мире.)

Целительство в планы Калиостро не входило; ему хотелось отдохнуть от сего занятия, сопряженного с постоянным отражением атак официальной медицины; вдобавок на новом месте у него обнаружился конкурент, некий пастор Эрвье, исцелявший, по примеру Месмера, животным магнетизмом. Но пастор оказался слабым противником и быстро исчез со сцены, предоставив ее в распоряжение Калиостро. А новые знатные друзья, среди которых магистр называл маршала де Муши, графа де Феме, герцога де Грийона, виконта де Амеля и Рея де Моранда (родственника Виллермоза), ставшего его добровольным секретарем, упросили его хотя бы изредка заниматься приемом населения. Магистр установил приемные дни: понедельники и вторники — для граждан первого и второго классов, сиречь знати светской и духовной, субботы — для бедняков, ремесленников и селян. Стоило только Калиостро выступить на поприще исцеления недугов, как повторилась страсбургская история: местные врачи дружно выступили против шарлатана. Тем временем секретарь от имени магистра писал Саразену, что и климат, и жители города Бордо на удивление дружелюбны, вот только он каждодневно не устает возмущаться, сколь невежественны там врачи.

В Бордо целительство не являлось главной задачей графа: здесь он желал предстать великим масоном; на собрании местной ложи он произнес речь о необходимости веры в существование Бога и бессмертия души, о почитании государей и о трудах масонских. «Масонские труды, — вещал он, — отличаются исключительной духовностью, ибо цель их — заслужить честь быть принятым в храме Бога. Человек, созданный по образу и подобию Божьему, является самым совершенным Его творением. Пока человек сохранял невинность, он повелевал всеми живыми существами и даже ангелами, выступающими посредниками между Творцом и творениями. Однако, обуреваемый любопытством, человек согрешил и был исторгнут из духовного мира. Дабы вновь вернуться к чистой, невинной жизни, требуется славить Бога, исповедовать милосердие и отбросить предрассудки. Тому, кто воистину пожелает возродиться нравственно и физически, Бог пошлет помощника, который выведет его к свету…» В завершение своей речи он напомнил, что истинным масонством является масонство Египетское, ибо только египетский масон обретает подлинную свободу и способен раскрыть все свои возможности и способности. Речь встретили бурными аплодисментами.

По слухам, в Бордо Калиостро сумел убедить некую даму, что в ее загородном поместье зарыт клад, охраняемый злыми духами, и пообещал достать этот клад. Но злые духи оказались могущественнее магистра, и клад не отдали; тем не менее 5 тысяч ливров за труды Калиостро принял. Возможно, речь шла о графине де Бривазак, той самой, в чьем доме некоторое время жили супруги Калиостро. А может, это была та дама, которой, как говорили, Калиостро так увлекся, что стал каждый день бывать у нее, являя бурные свои восторги, — пока муж дамы не вышвырнул его в окно. От неудачного падения, а может, от простуды или разлития желчи магистр тяжело заболел. Во время болезни ему было видение, о котором он утром поведал братьям-масонам, явившимся справиться о его здоровье. В этом видении за ним явились двое в белых одеждах и отвели его в пещеру, где собралось множество таких же людей в белом; среди них он узнал нескольких масонов, отошедших в мир иной. В пещере было светло как днем, и граф решил, что он в раю. Тем временем на него надели белые одежды, вложили в руку огненный меч, и он, воздав хвалу Верховному существу, торжественно поклялся всюду нести свет Египетского масонства. В ответ раскатистый голос призвал его трудиться и надеяться. Выслушав рассказ магистра, братья выразили ему свое восхищение.

Несмотря на знак свыше, Калиостро основательно занялся строительством ложи не в Бордо, а в Лионе, негласно признанном столицей европейского эзотеризма. Ибо в Бордо нападки местных врачей становились все активнее, и, пробыв там 11 месяцев, Калиостро покинул город. В конце октября 1784 года граф и графиня Калиостро прибыли в Лион и остановились в «гостинице Королевы», где в ту пору часто останавливались масоны.

Лион, один из крупнейших по тем временам городов, где проживало около 146 тысяч человек, располагался на границе средиземноморского и северного миров. С трех городских холмов, высившихся над слиянием двух крупнейших рек Франции Роны и Соны, открывались великолепные виды, способствующие созерцательности и, как следствие, формированию характеров, склонных к мистицизму. Изготовление чудесного шелка, славящегося во всем мире, притягивало алхимиков, издавна считавших окраску шелковых тканей своей привилегией. Состоятельная часть горожан обладала временем для досуга, и многие посвящали его поискам истины, иначе говоря, вступали в масоны. Кочевавшие по Европе космополиты-авантюристы и вольные каменщики считали своим долгом посетить Лион. В 1783 году число масонских лож в Лионе приближалось к двум десяткам. Наиболее яркой фигурой лионского масонства являлся просвещенный шелкоторговец Жан-Батист Виллермоз, основатель ложи Совершенной Дружбы (Parfaite Amitié), последователь Мартинеса Паскуалиса; в прошлом достойный шелкоторговец достиг высшей степени посвящения в основанном Паскуалисом ордене Избранных Коэнов. Согласно теории Виллермоза, ищущего надобно не учить, а помочь ему вспомнить, ибо тайное знание живет внутри нас; сумев приобщиться к нему, мы получим возможность общаться с духами. Учение Виллермоза привлекало прежде всего аристократию, людей образованных, способных отыскать в собственной душе храм и вступить в контакт с потусторонними силами.