Венценосные супруги. Между любовью и властью. Тайны великих союзов - Жан-Франсуа Сольнон Страница 51

Император Иосиф II снова прибег к оружию в 1784 г. Он хотел выступить против Голландии, чтобы открыть Шельду, уже более века закрытую для судоходства, в обмен на австрийские Нидерланды и порт Антверпен. Франция, выступавшая поручительницей в Вестфальских договорах 1648 г., которые определяли данные границы, играла роль посредницы. Она занималась этим и год спустя, когда Иосиф II предложил обменять австрийские Нидерланды, где Габсбургов никогда не любили, на столь желанную Баварию.

Чтобы убедить голландцев открыть Шельду, Иосиф II снова обратился к Франции за помощью. Королева постаралась переговорить с мужем. На сей раз она не прибегала к слезам или недовольным гримасам: родив стране инфантов, Мария Антуанетта укрепила свое положение и могла говорить громко. С Верженом она держалась надменно, призывала его «вмешаться в ситуацию, дабы на деле доказать свою преданность союзу». Беседуя с королем, который был согласен со своим министром, Мария Антуанетта использовала различные методы, задевавшие его самолюбие — не кажется ли он в глазах всего мира игрушкой собственных советников? — или устраивала бурные сцены, предрекая, что король растеряет всех своих союзников в Европе. Людовик XVI дал буре побушевать, но уступать не стал: Франция не будет хлопотать за императора перед голландцами.

Иосиф II тем временем попробовал применить силу: он подготовил восемьдесят тысяч человек для похода в Голландию. Ситуация в Европе резко накалилась. Пруссия и Англия объявили, что дадут агрессору отпор. Война казалась неминуемой. В Париже поговаривали, что Мария Антуанетта науськивала брата начать вторжение, нашептывая ему, что Франция не станет поддерживать Амстердам. В кулуарах гуляли слухи и сплетни. Кое-кто даже утверждал, что королева изъяла фонды, предназначенные для покупки замка Сен-Клу, чтобы заплатить императорским войскам.

В Версале министры решительно не соглашались с авантюрной политикой Иосифа II вплоть до того, что рассматривали вопрос о заключении франко-прусского договора. Людовик XVI был в растерянности. Он отправил шурину личное письмо с предупреждением, но предварительно дал жене его прочесть. Она убедила его не торопиться и смягчить условия. Король представил Совету итоговое решение: он решил поддержать Голландию и, в случае каких-либо действий со стороны императорских войск, мобилизовать армию. Иосиф II отступил. Мария Антуанетта злилась на Вержена и «лицемеров», но не знала, что делать. Ей приходилось признать, что во внешней политике у нее влияния мало.

Император хотел загладить неудачу и задумал новое предприятие: он обменяет Нидерланды на Баварию, чтобы сделать свои владения более цельными. От этого нарушения равновесия в Европе Людовику XVI не было никакой выгоды, и Вержен тоже не поддерживал этот замысел. Однако первый не хотел огорчать жену и портить отношения с шурином, и ловко приостановил свое соглашение с прусским королем и немецкими принцами, так чтобы вовсе забыть об императорской затее. Второй, вынужденный следовать столь противоположным целям, официально отказался участвовать в предприятии Иосифа II, что фактически означало крах его амбиций, каковые Вержен находил противоречащими интересам королевства. Мария Антуанетта хотела добиться от мужа нужного решения и открыть ему двуличие министра. 27 декабря 1784 г. она ворвалась в кабинет, где работали Людовик и Вержен [146]. Королева с таким ожесточением обрушилась на министра, что тот счел необходимым пообещать ей уйти в отставку. Людовик молчал. Всего один раз он попробовал утихомирить жену, заговорил о недоразумениях, попытался оправдать министра. Мария Антуанетта опять завела обличительную речь, снова вспыхнула, начала превозносить выгоды союза с Австрией, напомнила, как огорчили ее брата дипломатические настроения Франции. Но Людовик XVI не стал ничего обещать.

Иосиф II отказался от своего замысла, и королеве, решившей, что король стал игрушкой в руках министров, пришлось в очередной раз признать поражение.

Во время обострения отношений с Иосифом II общественное мнение волновали не столько его проигрыши, сколько сохранение союза с Австрией. Впрочем, самые умные считали, что надо от него постепенно отходить и сближаться с Пруссией. В противовес этому, королева выступала за неизменную дружбу с Веной, необходимую, по ее словам, «для счастья и спокойствия». И Мария Антуанетта стала настолько непопулярной, что ее обвиняли в том, что она из королевской казны компенсировала императору убытки.

Обвинение это было несправедливым, но в него поверили надолго — глава революционного трибунала повторил его в октябре 1793 г. Именно из-за него укоренилось убеждение, что Мария Антуанетта помыкала мужем, пользуясь его безволием, чтобы тратить ресурсы страны на интересы своих родственников.

Тем не менее все свидетельствовало, что невзирая на постоянные вмешательства, выпады против министров, устроенные королю сцены, Мария Антуанетта так и не сумела как-то воздействовать на французскую дипломатию. Она ни разу не смогла ничего добиться. Уговаривая короля как-то поучаствовать в судьбе австрийского императора, она провоцировала все большую нелюбовь в народе. Общество шокировали ее выступления против Вержена; Марию Антуанетту обвиняли, что она влезла в королевский совет и, по слухам, вертела Людовиком, как ей надо, не давая работать министрам. Говорили, что супруга монарха «не любит французов». Все поспешили забыть, что подробности дипломатических дел королеве никто не сообщал, и закрывали глаза на то, что «королева тщетно металась между желанием не огорчить Иосифа II… и не оскорбить общественное мнение» [147].

Она сама понимала, насколько слабо ее влияние. «Признаюсь вам, — говорила она брату, — что в политических [т. е. иностранных] делах я наименее властна». Королева была права: никогда внешняя политика королевства не делалась в будуаре Марии Антуанетты.