Императрица Орхидея - Анчи Мин Страница 50

Я перепробовала все, что могла: исполняла «танец с веером», превращала постель в эротический театр. Каждую ночь я изобретала что-нибудь новенькое. Обнажалась, показывала акробатические этюды. Заимствовала позы из императорской учебной книги, которую Ань Дэхай где-то раздобыл специально для меня. Но что бы я ни делала, это не производило ни малейшего эффекта: Его Величество внутренне сдался. При взгляде на него у меня разрывалось сердце.

— Я евнух, — улыбался он, и эта улыбка казалась мне хуже самых горьких слез.

После того как он засыпал, я отправлялась на кухню, чтобы поговорить с поварами. Я считала, что Его Величество должен получать более здоровую и питательную еду. Я настаивала на том, чтобы ему готовили преимущественно деревенскую пищу: свежие овощи и мясо вместо сильно прожаренных и заготовленных впрок продуктов. Я уверяла Его Величество, что если он хочет доставить мне удовольствие, то лучше всего для этого активнее работать за столом палочками. Но у него не было аппетита Он жаловался, что внутри у него все болит. Доктора говорили: «У вас столь сильный внутренний жар, что по всей длине пищевода у вас образовались язвы и волдыри».

По целым дням Его Величество оставался в постели.

— Кажется, Орхидея, я долго не протяну, — говорил он, подняв глаза к потолку. — Но, может быть, это и к лучшему.

Я помнила, что отец чувствовал себя точно так же, когда его сняли с должности. Мне хотелось сказать императору Сянь Фэну, что он эгоистичен и безжалостен к своим близким.

— Умереть, легко, а вот жить — для этого нужно благородство, — как пьяная, бубнила я.

Чтобы поднять ему настроение, я приказала разыгрывать дома его любимые оперы, прямо в гостиной. Актеры размахивали мечами и скакали на воображаемых лошадях едва ли не у самого императорского носа. На некоторое время он увлекался, но не надолго. Однажды он встал и вышел из гостиной прямо посреди представления. На этом спектакли и закончились.

Император жил только на вытяжках из жень-шеня. Он был настолько слаб, что иногда он засыпал прямо на стуле. Зато по ночам часто просыпался и сидел на постели в одиночестве. Но бессонница его больше не страшила — теперь он боялся заснуть из страха перед ночными кошмарами. Когда такое сидение становилось невыносимым, он подходил к столу и начинал просматривать стопки документов, которые каждый вечер приносили ему евнухи. Так он мог работать до полного изнеможения. Ночь за ночью я слышала, как он плачет от полной безнадежности своего положения.

В сад рядом с императорским дворцом доставили красивого петуха, чтобы он будил Его Величество на рассвете. Сянь Фэн предпочитал петушиное пение бою часов. Оперенье петуха было черно-зеленым, на голове красовалась высокая красная корона. Клюв его, загнутый наподобие крючка, и когти на лапах были как у стервятника. Он бросал на всех злобные, воинственные взгляды. По утрам он будил нас громкими криками, причем часто еще до рассвета. Эти крики казались мне очень энергичными и бодрящими, однако у Его Величества все равно не появлялись силы, чтобы подняться.

Однажды ночью Сянь Фэн швырнул кипу с документами на кровать и попросил меня на них взглянуть. При этом он бил себя в грудь и причитал:

— Любое дерево сойдет для того, чтобы на нем повеситься! Так чего же мне ждать?

Я принялась читать. Моего скудного образования едва хватало на то, чтобы разбирать смысл самых употребительных иероглифов, однако обсуждаемые в документах вопросы были у всех на слуху и уловить их суть не составляло труда. С тех пор, как я вошла в Запретный город, все разговоры здесь вертелись вокруг одних и тех же проблем.

Мне трудно вспомнить, когда точно император Сянь Фэн стал регулярно просить меня читать его документы. Мне так страстно хотелось ему помочь, что я игнорировала правила, согласно которым наложницам запрещалось совать нос в государственные дела. А император чувствовал себя настолько усталым и больным, что тоже не обращал внимания на запреты.

— Я только что приказал обезглавить нескольких евнухов, опиумных наркоманов, — однажды вечером сообщил мне Его Величество.

— А что они натворили? — спросила я.

— Чтобы добыть денег на опиум, они обворовывали императорскую сокровищницу. Я долго не мог поверить, что эта зараза проникла в мое окружение. В таком случае даже трудно себе представить, что творится во всей стране!

Я встала с кровати и подошла к столу. Он перелистывал страницы, лежащие толстой стопкой, и сказал:

— Я тут пытаюсь вникнуть в статьи договора, который навязывают нам англичане, но никак не могу сосредоточиться, потому что меня все время отвлекают разные мелочи.

Я почтительно спросила, могу ли я чем-нибудь помочь. Он бросил договор мне.

— Тебе тоже очень скоро опротивеет это чтение.

Я прочла весь документ с начала до конца не отрываясь. Меня всегда интересовало, какой силой владеют иностранцы, если с ее помощью они могут заставить Китай делать все, что им угодно, будь то открытие портов или продажа опиума. Почему, спрашивала я себя, мы не можем попросту ответить им «нет» и выгнать вон из страны? Но тут я понемногу начала понимать. Китайский император не вызывает у них ни малейшего уважения. Им казалось аксиомой, что император Сянь Фэн является слабым и беспомощным правителем. Однако тут же передо мной вставал другой вопрос: каким образом двор пытается справиться с ситуацией? И отыскать смысл в его действиях я не могла. Те люди, которые считались великими умами нации и стояли у руля правления, все время повторяли, что китайская цивилизация, которой больше пяти тысяч лет, сама по себе является силой. Они верили, что Китай по самой своей сути неуязвим. Вновь и вновь я читала в их слезливых докладных записках, что «Китай не может проиграть, потому что на нем покоится благословение Небес и он строится на Небесных моральных принципах».

Однако правда была столь очевидной, что даже я могла ее увидеть: несмотря на небесные предначертания, Китай многократно подвергался нападениям извне, и его император утрачивал свое достоинство. В отчаянии мне хотелось бросить в лицо всем этим сановникам и грамотеям «Неужели вы считаете, что указы императора Сянь Фэна способны остановить иностранное вторжение или обуздать крестьянских бунтовщиков?» Сколько времени потратил Его Величество на то, чтобы воплотить в жизнь фантастические планы своих советников!

День за днем я наблюдала за работой своего царственного мужа, как он изучает разные постановления и договоры. Каждый параграф в них доставлял ему нестерпимые мучения. Мускулы его лица напрягались, пальцы скрючивались, он хватался руками за живот, словно пытаясь выдавить из него внутренности. Он просил, чтобы я кипятила ему чай и подавала огненно-горячим. И пил эту обжигающую жидкость, не дожидаясь, пока она остынет.

— Вы же обварите все нутро! — в ужасе кричала я.

— Зато это помогает, — отвечал он, глядя в пространство безжизненным взглядом.

Я убегала в туалетную комнату и выплакивала там свое горе. Но стоило императору вернуться к работе, и боли начинали его мучить с новой силой.