История Франции. Средние века. От Гуго Капета до Жанны д`Арк - Жорж Дюби Страница 5

Добрые каролингские епископы перестроили соборные ансамбли в большинстве городов-сите Галлии. Но затевались все новые стройки. Благодаря экономическому подъему возобновлялся, ускорялся процесс renovatio, обновления. Я приведу пример Адальберона, архиепископа Реймсского. «После своего восшествия (в 961 г.) он приказал полностью, начиная со входа, разобрать аркады, которые занимали почти четвертую часть всего пространства базилики; он украсил главный алтарь золотым крестом и установил с одной и с другой сторон его сверкающее ограждение (внутренность храма должна была, таким образом, излучать божественный свет); во славу храма он подвесил там венцы, изготовление которых обошлось очень дорого; он осветил его окнами с различными изображениями на стекле (это уже витражи, необходимое украшение, преображающее солнечный свет); благодаря ему церковь обрела голос, получив в дар звонкие колокола». В начале XI века местами подобного строительства стали, Шалон, Сане, Бове, Санлис, Труа, Верден, Мец, Орлеан, Шартр. В епископских «Житиях» прелаты восхваляются прежде всего за умение строить. Они строили во славу Господа, но также и ради собственного престижа, чтобы утвердить свое могущество перед лицом светских соперников. Забота о том, чтобы строить, обязанность строить есть выражение упорядочивающей власти, которую епископ призван осуществлять по праву своего рождения; в его жилах всегда течет самая благородная кровь. Его судьба предопределена нареченным именем, образование он получает либо в монастыре, либо в церковной обстановке дома какого-либо великого государя, затем — среди «левитов», ученых клириков, которые собирались в каждом соборе. После своего посвящения в сан, после помазания елеем, благодаря чему он впитывал божественную мудрость, способность разгадывать тайны, епископ оказывался в городе-ситё и в рамках пространства с неизменными границами, центром которого являлся этот город, источником всей святости. Именно епископ определяет самые тяжелые наказания, призывает гнев Божий на головы закоренелых грешников. Он единственный пастырь. Но в его распоряжении имеется сонм помощников, духовных лиц, для которых епископ — отец, которых он порождает, посвящая в сан, и которых обязан просвещать. С этой целью рядом с кафедральным собором учреждается школа, очаг учености, непонятной простым людям.

Это весьма действенное орудие в схватках за власть. Какую-то часть священников епископ рассеивает по сельской местности. Ему положено их проверять, посещать во время пасторских поездок, периодически собирать вокруг себя, следить за тем, чтобы священники несли слово Божие, как подобает совершали таинства, давали благословения. В начале XI века в самых обустроенных епископствах северо-запада Галлии существует система надзора: в каждом приходе присяжные осведомители обязаны выискивать тех, кто уклоняется от верного пути, находящегося в руках епископа властного порядка, доносить об убийствах, кровосмешениях, вероотступничествах. Сложнейшая переплетенность религиозного и мирского в этой власти делает ее необъятной. Под предлогом преследования греховности епископ требует себе права контролировать всю ткань общественных отношений. Он, однако, наталкивается на сильное сопротивление. В некоторых случаях оно основывается на морали аристократических семейств, не совпадающей с той, которую несет епископ. Они по-разному судят о добре и зле, когда речь идет, например, о брачном союзе или о мщении. Другие препятствия обусловлены укорененностью очень древних обрядов; священники преследуют тех, кто выполняет их, но простые люди считают, что все эти заклинания, пляски, трапезы, пиры необходимы, ибо дают дополнительные средства для умирения неведомых сил. Наконец, сопротивление оказывают заядлые спорщики, которые считают себя христианами, но заявляют, что для общения со Святым Духом не нужны ни таинства, ни храмы, ни священники. Епископа окружают поставленные им клирики, коллегия каноников, которая служит ему, но также завидует и пытается учредить свою собственную власть. Повенчанный с Церковью, каждый епископ самостоятелен в своей епархии. Дело в том, что в унаследованной от Римской империи административной иерархии ее верхний уровень сохранился хуже. Архиепископы во всех метрополиях, главных городах бывших римских провинций удерживали власть над викарными епископами: хотя бы потому, что рукополагали их в сан. Таким образом, города Реймс, Тур, Сане, Бурж, Лион, Безансон, Вьенн, Арль, Ош, Бордо, Нарбонна и даже Экс, который выходит из тени в начале XI века, представляют собой очень крупные узлы на карте властных сил. В то же время борьба за титул архиепископа-примаса, который оспаривают Лион и Сане, а также Реймс, — это столкновения тщеславий. Во всяком случае, наличие титула примаса свидетельствует о другом пережитке, является воспоминанием о Галлии. Описанием Галлии открывается историческое сочинение, принадлежащее перу Рихера, монаха монастыря Сен-Реми в Реймсе. Название этой книги — «Битвы галлов», в ней рассказывается о политических событиях, произошедших во Франции в течение X века. В когорте людей, которые молитвой служат Господу, то есть миропорядку, особое место занимают те, кто живет за стенами монастырей. Число таких обителей велико, большая их часть была основана во времена Меровингов. Они располагались на местах античных некрополей, кольцом окружали каждый город-сите. Жители монастырей — это мужчины (ибо женские обители еще являлись большой редкостью), они почти поголовно вышли из мирян, объединились группами по семейному образцу, уединились, стали под начало какого-либо отца-аббата, приняли торжественный обет, призваны (есть нечто военное в этих структурах, обязательных по монастырскому уставу, написанному Св. Бенедиктом и принятому почти во всех таких домах) денно и нощно сражаться с силами зла. Эти люди пребывают в вечной готовности, находятся в первых рядах битвы во имя Божие. Орудия в ней — молитвенные пения, добровольное умерщвление плоти при отсутствии пастырского служения. Некоторые монахи являются священнослужителями, но службы отправляют только внутри сообщества. Они порвали связь с миром.

Продолжавшееся уже несколько десятилетий обновление бенедиктинских монастырей на пороге XI века начинает приносить плоды; монахи действительно составляют самую непорочную часть Божиего племени. Все они были отданы в монастыри в детском возрасте, из их стен более не выходили; эти монахи — девственники, из людей ближе всего находятся к ангелам. Сами они убеждены в том, что должны возвыситься над всем остальным родом человеческим. И поэтому Аббон, аббат Флёри, составляя для короля франков записку о политике, помещает монахов на вершину иерархии. В силу своей близости к миру небесному они представляются наилучшими людскими заступниками, способными умолить Господа о прощении, особенно прощении усопших.

Таким образом, монастырская реформа позволила сосредоточить в крупных сообществах, подвергнутых очищению, самую большую власть. То была власть над душами; от монашеской молитвы, от силы, которую излучают хранящиеся в стенах обители реликвии, зависят, как в этом все убеждены, здоровье, удача, спасение, милость Господня. То была власть над вещами; как свидетельствуют документы того времени, самые крупные богатства передавались в форме подношений, благочестивых даров, большей частью связанных с погребениями, в результате которых права на землю и на людей переходили из рук мирян, мелких и крупных собственников, в руки аббатов и приоров-настоятелей. Отсюда — богатство монастырей; в ту эпоху они были самыми активными очагами культурного созидания. Для того чтобы сделать церемонии отпевания более пышными, а значит, более действенными, предпринимались самые энергичные и смелые меры. На такие церемонии здесь расходовалось больше средств, чем где-либо еще; и все это делалось ради утверждения мощи.