Александр Дюма - Анри Труайя Страница 5

Тем временем генералу Дюма, которого первый консул после отказа восстанавливать рабовладельческий строй на Сан-Доминго отправил в отставку на общих основаниях, пришлось сократить расходы. Теперь ему не на что было рассчитывать, кроме собственных сбережений. А как на них проживешь? Хорошо еще, что он сумел отложить немного денег, это позволило снять поблизости от Вилле-Котре небольшой замок «Рвы», где Дюма и поселился со своей семьей. Несмотря на скудость средств, у них было четверо слуг: кухарка, садовник, сторож и чернокожий лакей Ипполит – умственно отсталый, но преданный и наделенный могучей силой. Хозяйский сын то играл с ним, то катался верхом на большой собаке по кличке Трюфель, воображая себя кавалерийским генералом, таким же, как отец. А последний все больше слабел, здоровье его ухудшалось…

Тома Александр поверил было, что исцелится от своего недуга, если сменит обстановку, и перебрался из замка «Рвы» в скромный домик в Антильи, однако переезда оказалось недостаточно для того, чтобы болезнь отступила, и в 1805 году Дюма решился наконец поехать в Париж – показаться знаменитому доктору Корвизару. Теперь его неотступно преследовали мысли о смерти, и он намеревался воспользоваться поездкой еще и для того, чтобы представить жену и сына нескольким влиятельным друзьям: они ведь могут стать для мальчика надежными покровителями в том случае, если он рано осиротеет, думал несчастный.

Едва прибыв в столицу, Дюма отправился к врачу, который попытался его успокоить, но рассуждения доктора пациент выслушал скептически и заключил про себя, что, значит, никакое лекарство уже не способно его спасти. Вскоре после этого Тома Александр пригласил на завтрак Мюрата и Брюна – приглашение было принято. За год до того сенат провозгласил империю, и оба гостя теперь были маршалами. Но тяжело больной и всеми забытый отставной генерал испытывал больше гордости за свое прошлое, чем зависти к настоящему и будущему прежних товарищей по оружию. Он подробно рассказал им о своих денежных затруднениях, о своей физической немощи – и попросил, когда его не станет, позаботиться о дорогих существах, которых оставит после себя. Брюн отозвался на просьбу с сочувствием и даже сердечностью, Мюрат же остался холоден, однако и тот и другой пообещали, если потребуется, помощь вдове и сыну старого боевого друга. Стараясь хоть немного оживить невеселое застолье, Дюма предложил сыну проскакать вокруг стола верхом на сабле Брюна, нахлобучив на голову шляпу Мюрата. Все засмеялись, но продолжали чувствовать себя неловко и принужденно – так, словно собрались на поминках.

Будучи в Париже, Дюма на всякий случай попросил аудиенции у нового императора, на словах желая «засвидетельствовать ему свою безраздельную преданность», а на самом деле – попытаться вернуть его расположение. Однако злопамятный Наполеон наотрез отказался его принять, и генералу, огорченному и уязвленному, ничего не оставалось, как только вернуться в свой домик в Антильи, откуда, впрочем, не в силах усидеть на месте, он вскоре снова переехал вместе с женой и сыном в Вилле-Котре.

Родители жены, которым к тому времени пришлось-таки расстаться со своей гостиницей, теперь сами оказались постояльцами в номерах гостиницы чужой – она называлась «Шпага». Семья Тома Александра присоединилась к ним.

Генерал предчувствовал, что эти комнаты станут его последним приютом: неизлечимая язва точила его внутренности. Тем не менее октябрьским днем 1805 года он нашел в себе довольно сил для того, чтобы вместе с трехлетним сыном отправиться в соседний замок Монгобер. Гостей провели в затянутый кашемиром будуар, где они увидели раскинувшуюся на софе красивую молодую женщину. Это была сестра Бонапарта, княгиня Полина Боргезе, разведенная с мужем.

Усадив генерала Дюма рядом с собой, Полина положила ножки ему на колени и принялась кончиком туфельки теребить пуговицы на мундире гостя. Ребенок на всю жизнь сохранит воспоминание об удивительной паре. «Эта ножка, эта ручка, эта прелестная женщина, белая и пухленькая, рядом с темнокожим геркулесом, могучим и красивым, несмотря на свои болезни, – картину очаровательнее трудно себе представить.

Внезапно до нас донесся звук рожка, раздававшийся где-то в парке.

– Охота приближается, – сказал отец. – Зверя погонят по этой аллее. Давайте посмотрим на него, княгиня?

– Не стоит, дорогой генерал, – ответила она. – Мне здесь хорошо, и я не тронусь с места: ходьба меня утомляет; но если уж вам так хочется, можете поднести меня к окну». ^[9]

Довольный тем, что может продемонстрировать, насколько он еще силен и крепок, Дюма поднял красавицу на руки – «как кормилица берет ребенка», твердым шагом пересек комнату, встал у окна и простоял так в ожидании охоты добрых пять минут. Взглянув на оленя и помахав платком охотникам, Полина Боргезе велела Тома Александру отнести ее обратно на софу и попросила его сесть на прежнее место подле нее. Чем был вознагражден галантный мулат? «Что происходило за моей спиной, я не знаю, – напишет в своих мемуарах Александр Дюма. – Я был целиком поглощен оленем, промчавшимся по дорожке парка, охотниками и собаками. Все это тогда интересовало меня куда больше, чем княгиня…» ^[10]

Генералу Дюма, очень любившему охоту, так хотелось и самому еще хоть разочек проскакать верхом по лесам Вилле-Котре, но его пыл умерялся опасениями, что он не сможет несколько часов кряду продержаться в седле. В следующем году он все же решился, попытался совершить верховую прогулку и, как и следовало ожидать, вернулся с нее продрогшим и разбитым. Несмотря на протесты, его уложили в постель. Он бредил. «Неужели, – восклицал он, – генерал, который в тридцать пять лет командовал тремя армиями, должен в сорок пять умирать в своей постели словно трус! О, Господи Боже мой, чем я так прогневил тебя, что ты обрек меня таким молодым покинуть жену и детей?» ^[11]

На следующий день, 26 февраля 1806 года, Тома Александр попросил пригласить священника, исповедался, соборовался, затем позвал жену и незадолго до полуночи, повернувшись к ней, испустил последний вздох. Маленького Александра, чтобы уберечь его от тягостных впечатлений, несколькими часами раньше увели из дома к его дяде Фортье.

Мальчик спал глубоким сном в комнате, которую делил с двоюродной сестрой Мари-Анной. Обоих внезапно разбудил громкий стук в дверь. Соскочив с постели, Александр бросился к двери.

– Куда ты? – окликнула его Мари-Анна.

– Разве не видишь, – ответил он, – я хочу открыть папе, он пришел проститься с нами!

Кузина насильно уложила ребенка в постель, но он продолжал плакать и кричать: «Папа, прощай! Папа, прощай!» Затем усталость все-таки взяла верх, и в конце концов он уснул, во сне продолжая всхлипывать. Назавтра ему сообщили жестокую весть:

– Бедный малыш, твой папа, который так тебя любил, умер…