Царь Соломон. Мудрейший из мудрых - Фридрих Тибергер Страница 5

Тексты на стеле Хаммурапи подтверждают, что уже в то время существовало развитое законодательство и особое отношение к человеку. Так, если мы рассмотрим миграцию израильтян в Иорданскую землю как перемещение рассеявшихся еврейских племен (до этого двигавшихся в Египет), то обнаружим, что в описываемое нами время они встретились с другими представителями своего народа, осевшими в Ханаане в более ранний период. Вначале между ними не было единства, но со временем они образовали крепкое объединение людей, принадлежащих к одному народу.

Анализ имеющихся сведений о миграции в Землю обетованную и движении отдельных племен, после того как земля была завоевана, показывает, что израильтяне принесли в страну, находившуюся на высокой ступени развития, свою собственную культуру, отличную от других народов. Именно поэтому они не растворились в массе коренного населения.

Еще до их появления в Ханаане слились два мощных культурных потока, встретившиеся благодаря географическому положению региона на перекрестке всех транспортных дорог Восточного Средиземноморья и политической экспансии Вавилона с севера и Египта с юга. Стремясь расширить свои территории, обе этих страны неизбежно должны были проходить через Ханаан. Судьба народов, населявших этот регион с давних пор, определялась соперничеством ее могущественных соседей.

Первыми его покорили вавилоняне и оставались здесь по крайней мере восемьсот лет, их господство достигло расцвета при Хаммурапи (около 2000 года до н. э.). Около 1600 года до н. э. Египет, вынужденный защищаться от вторжений гиксосов, изгнал вавилонян, и, пройдя через Палестину и Сирию, египтяне установили в Ханаане свою власть, одновременно разместив гарнизоны во всех укрепленных пунктах.

С большим или меньшим постоянством Египет продолжал управлять Ханааном на протяжении не менее пяти сотен лет. Когда в 1200 году до н. э. израильтяне вошли в Ханаан из Египта, власть последнего ослабла настолько, что с ним перестали считаться. Вавилон также утратил свое политическое могущество.

Однако даже во время господства Египта население Ханаана, похоже, тяготело к вавилонской культуре. Обнаруженные в Тель-эль-Амарне сообщения, посылавшиеся фараону Аменхотепу IV правителями городов и командующими войсками в Палестине и Сирии (а также из Малой Азии и даже Кипра), написаны примерно за 150 лет до иммиграции израильтян в Ханаан вавилонской клинописью. Исключения немногочисленны (порядка трех из 350 записей).

Даже относительно поздние надписи из архива хеттских правителей могущественной, хотя и существовавшей недолго империи с главным городом Хаттцсой (современный Богазкей в Анатолии), распространивших свое владычество на ряд местностей, прежде всего на север Сирии, и оказывавших значительное воздействие на Палестину, написаны вавилонской клинописью. Об их контактах с израильтянами свидетельствует библейский рассказ о том, как Авраам купил землю для погребения своей жены Сарры в Хевроне у хеттов (Быт., 23: 4, 15—18). Другой персонаж, Исав, женился на хеттской девушке, которая, несмотря на свое огромное богатство, считалась чужеземкой (Быт., 4: 23, 26, 34—35).

Традиционно язык и письменность являются лучшими культурными ориентирами для понимания особенностей страны. Поэтому заметим, что развалины храмов и мест поклонения, обнаруженные во время раскопок египетских укрепленных поселений в Палестине, таких как Беф-Сан, Газер или Мегиддо, еще не свидетельствуют о преобладающем культурном влиянии Египта.

Несмотря на то что израильтяне еще не обладали такой же высокоразвитой культурой, они принесли в Ханаан свой собственный язык, возможно, даже свое собственное письмо и, главное, совершенно особую религию.

Оба государства, превосходившие по величию и богатству все другие государства Средиземноморья и Ближнего Востока, оказывали огромное влияние в ходе создания единого Израильского государства. Вместе с тем большинство населения было склонно отдать предпочтение Египту. Исход воспринимался как огромный рывок в их политической и, следовательно, религиозной истории, хотя это была любовь, соединявшаяся со страхом.

Рассказы о патриархах и происхождении нации, завораживающие подробности их маленьких радостей и огорчений, все образы их героического прошлого и скромные деяния неизменно связывались с Египтом. Они всегда думали о Египте как о благословенной земле, где они прожили счастливые годы. И когда на них обрушились невзгоды, надежда на великое спасение вела их дальше в огромный мир, туда, где им приходилось уже рассчитывать только на себя.

С точки зрения психологии вполне вероятно, что воображение людей сохраняет простое и упрощает сложное, поэтому даже сильные чувства должны представать в легкой, понятной, конкретной форме. Все истории и легенды, связанные с Египтом, построены на антитезе черного и белого, искренне и простодушно в них преподносятся картины страха и любви, ненависти и радости, гнева и торжества. И именно они говорят о том, что жизнь в Египте была необычайно богата переживаниями.

Отчаяние, испытанное после сытой жизни в Египте, привело к накалу страстей, в которых соединились отвращение и привязанность. Именно эти противоположные чувства проявились и в законодательстве, где явственно ощущается влияние Египта: «Не гнушайся египтянином, ибо ты был пришельцем в земле его» (Втор., 23: 7) и в то же время: «Не соглашайся с ним и не слушай его, и да не пощадит его глаз твой, не жалей его и не прикрывай его» (Втор., 13: 8).

В текстах, относящихся к периоду Судей, правлению Самуила, Саула и Давида, ничего не говорится о каких-либо политических или экономических отношениях с Египтом, хотя в то же время связи, существовавшие с Сирией (Финикией), обозначены.

Следовательно, установленные Соломоном новые отношения с Египтом казались его современникам удивительным политическим поворотом. Он стал возможен только потому, что историческое сознание нации победило его внутреннее сопротивление. С этого времени Египет оставался тесно связанным с политической и экономической жизнью Израиля. Но в высказываниях Исаака и Иеремии, несмотря на политические требования времени, мы отчетливо ощущаем прежнее двойственное отношение к «дому рабства».

Столь эмоциональные описания исторических обстоятельств сохранили живую реальность. Но отношение к Египту было лишь одним, и притом достаточно субъективным, фактором. Вторым, более объективным, фактором было положение государства на Ниле во времена первых израильских правителей.

Если сравнить тысячелетнее величие Египта с рассматриваемым периодом, то очевидно, что его влияние в регионе значительно ослабло. За власть сражались две партии: фиванские жрецы бога Амона – с одной стороны и ливийская военная клика – с другой. Ливийцы представляли собой решительную нацию, чья военная мощь постепенно росла. Вместе с другими средиземноморскими народами, которые вторглись в Африку, они были в армии лучшими наемниками. Позже их нанимали Давид и, возможно, Соломон.

Вначале победу одерживали жрецы. Верховный жрец Херихор свергнул династию потомков Рамзеса и провозгласил себя правителем Верхнего Египта. Однако одновременно Несубанебджед захватил власть в Нижнем Египте, и впервые более чем за 2000-летнюю историю Египта его единство было разрушено. Но только при втором преемнике Херихора, Пайносеме, женившемся на дочери правителя Нижнего Египта, оба царства снова объединились. Его внучка стала женой Соломона.