Ливонский поход Ивана Грозного - Витольд Новодворский Страница 5

Несмотря на отчужденность, проявленную ей по отношению к Польше в 1572 году, литовский съезд, созванный на 20 декабря этого года и состоявший из вельмож и шляхты, решил отправить послов на конвокационный сейм, который должен был определить место, время и порядок избрания нового короля. Послами были подканцлер литовский Евстафий Волович и витебский каштелян Павел Пац. Явившись в Варшаву на сейм ^[39], они самым решительным образом вооружились против слухов о каких-то соглашениях Литвы с Москвой. По их словам, переговоры с Иоанном велись для того, чтобы возбудить в нем надежду на возможность утвердить так или иначе свое владычество над Литвою и таким образом удержать его от враждебных действий против Литвы и Ливонии. Они говорили, что Глебович донес ложно на Литву по давнишней злобе на Ходкевича. Эти объяснения вполне удовлетворили польский сейм, и сенат, и посольскую избу. По желанию Литвы, элекция короля отложена была до весны, т. е. до того времени, когда тают снега и разливаются реки, вследствие чего вторжение в страну особенно затруднительно для неприятеля. Деятельность литовской дипломатии увенчалась полным успехом. Но ей предстояла задача еще труднее – склонить Иоанна к продолжению перемирия. Царь угрожал, что если Речь Посполитая изберет в короли французского принца, тогда он будет промышлять над Литвой. А сейм как раз начал склоняться на сторону французской кандидатуры, Ввиду этого опасность со стороны Иоанна могла быть сильной. Однажды разнеслась даже весть, сообщенная сейму из Литвы Радзивиллом и другими вельможами, что Иоанн прислал в Полоцк своего сына с войском, что он сам следует за ним с другой армией и что таким образом Литве угрожает вторжение неприятеля. Элекционный сейм решил 29-го Апреля отправить к царю послом галицкого чашника Андрея Тарановского ^[40].

^{Император Максимиллиан II. Портрет XVI в.}

Избрание Генриха на польский престол сблизило Иоанна с императором Максимилианом II, так как оба они потерпели неудачу в Речи Посполитой. Император отправил к царю письмо, в котором жаловался «на злодейство Карла IX, истребившего более 100 000 верных подданных в день св. Варфоломея, единственно за то, что они имели свою особенную веру», говорил с негодованием о дружбе французов с султаном, который помог Генриху приобрести корону Ягеллонов, убеждал Иоанна вступиться за христиан, предлагал ему взять Литву, а Польшу уступить Австрии и заключить тесный союз с империей. Царь немедленно отправил гонца к Максимилиану, убеждая его употребить все меры к тому, чтобы не пропустить Генриха в Польшу и прося прислать поскорее послов для заключения вечного мира между Австрией и Россией. «Мы все будем стараться о том, – писал Иоанн, – чтобы польское королевство и Литва не отошли от наших государств; мне все одно, мой ли, твой ли сын сядет там на престол» ^[41].

При таких обстоятельствах приходилось исполнять свое поручение Тарановскому, что, конечно, миссию его делало весьма затруднительною. Польского гонца сопровождал известный уже нам литовский гонец Федор Зенкович Воропай. И сам Тарановский добровольно отправлялся только в качестве гонца. Он хотел действовать так, как будто бы он везет лишь письмо к Иоанну, а великое посольство идет вслед за ним.

Посланцы переехали границу московского государства 19-го июня. Их приняли здесь весьма радушно. Велижский воевода сопутствовал им до Новгорода, где тогда был Иоанн и по обыкновению старался выведать от гонцов побольше вестей о том, что происходит в Речи Посполитой. Хитрый Поляк прикидывался сторонником московского царя, отделывался от привязчивого любопытства воеводы и приставов заявлениями, что много обывателей и Польши, и Литвы желают иметь своим государем Иоанна, предлагал свои услуги царю и таинственно намекал, что имеет весьма важные словесные поручения, которые может сообщить только самому государю.

Иоанн принял Тарановского и Воропая весьма ласково, пригласил их к своему столу и щедро угощал. А затем 12-го июля расспрашивал Тарановского, почему и на каких условиях избран французский королевич и почему не избрали его, Иоанна, или его сына, или, наконец, Максимилианова сына. Тарановский дал такой ответ. Сейм с великим сожалением отказался от выборов Иоанна, и только потому, что царь не пожелал прислать, подобно другим государям, своих послов на сейм и таким образом показывал вид, как будто он не хочет приобретать польской короны. Разошелся было слух, что на сейм едет великое посольство от царя, вследствие чего сейм шесть недель провел под Варшавою, не приступая к выборам короля, так как питал надежду на скорое прибытие посольства. Посылали даже двух гонцов, одного по направлению к Полоцку, а другого к Витебску, чтоб узнать от пограничных воевод и старост, едет ли посольство или нет. И когда гонцы принесли известие, что царь посла не пришлет, тогда только сейм приступил к выборам.

Ждать же дольше не было уже никакой возможности. Возле Варшавы собралось с лишком сто тысяч человек, вследствие чего явилась потребность в громадном продовольствии. Дело дошло, наконец, до того, что в окрестных деревнях нельзя было достать ни овса, ни сена, ни травы, ни соломы, нельзя было приобрести съестных припасов даже за деньги. Поэтому пришлось поскорее начинать и кончать выборы. Сын императора и сын самого Иоанна не избраны за молодостью лет. Но если бы сам царь приехал управлять Польшей, тогда получил бы престол Речи Посполитой и сын его Федор. Ибо уже назначены были даже те лица, которые должны были учить его языкам польскому, немецкому, итальянскому и латинскому.

Королевич французский избран, но с таким условием, – намекал ловкий гонец, – что есть еще возможность занять польский престол и самому Иоанну. Французскому королевичу назначен срок приезда в Польшу – день св. Мартина (11-го ноября). Не приедет к этому сроку – и Поляки вольны выбирать другого государя.

А приехать ему трудно, потому что придется ему совершить путешествие или по морю, или через враждебную немецкую страну. К Иоанну же собирается ехать вскоре из Польши торжественное посольство, которое уладит несомненно недоразумения, вызванные отчетом посла Гарабурды. Он донес Полякам и Литовцам, будто царь в беседе с ним заявил, что отпускать сына своего Федора царствовать в Речи Посполитой на условиях, представленных Гарабурдою, не желает. «Сын мой не девка, – сказал будто бы царь, – и я приданого за ним не дам, не уступлю ни Полоцка, ни Смоленска, ни Ливонии; напротив того, пусть Речь Посполитая отдаст мне Киев. Если Федор будет королем, то другому роду уже не царствовать в Речи Посполитой». Эти выражения и другие оскорбили сенаторов Польши и Литвы. Но так как словам Гарабурды никто не верит, то все может хорошо окончиться.