История Великобритании - Кеннет О. Морган Страница 5

Завоевание Галлии Юлием Цезарем нужно рассматривать в контексте борьбы за власть в последние годы существования Римской республики. Вероятно, мы никогда не узнаем точно, почему он предпринял две экспедиции в Британию (в 55 и 54 гг. до н. э.), как и то, планировал ли он само завоевание, — хотя здесь, возможно, можно провести параллель с его карательным походом через Рейн в Германию. Последствия этих экспедиций для будущего в данном случае играют более важную роль. Если рассматривать их непосредственно военные результаты, то они были скромными, хотя после них уже не было слышно о жителях Британии, сражающихся в Галлии. Так как положение в последней оставалось взрывоопасным, Цезарь не был в состоянии довести до конца свои победы и воспользоваться преимуществом капитуляции временной конфедерации британских племен. Римский историк, писавший в следующем столетии, даже приводил слова вождя одного из британских племен, который заявлял о том, что его предки дали «отпор» Цезарю.

Как бы то ни было, смелое предприятие Цезаря в отношении Британии оказало длительное воздействие на Рим. Британия была отдаленным, почти сказочным островом за «Океаном», пугающим морем для римлян, все еще не привыкших к приливно-отливному режиму вне Средиземного моря. Британия находилась за границами познанного мира. За две короткие кампании Цезарь поместил Британию на римскую карту. Сохранив свою загадочную ауру, она с того времени всегда служила предметом соблазна для тех, кто стремился реализовать свои военные амбиции, — Цезарь создал цель и прецедент для последующих членов семьи Юлиев. Кроме того, его опыт — он несколько раз попадал в весьма опасное положение благодаря не только британцам, но и своим солдатам — послужил практическим уроком для будущих командующих экспедиционными силами.

Цезарь создал также важные прецеденты для интервенции в Британию. Он принял капитуляцию одних влиятельных местных королей и наладил дружбу с другими. На остров была наложена дань, или ежегодный налог. Кроме того, Цезарь утвердил королем племени триновантов в Эссексе молодого принца, который затем бежал с ним в Галлию. Отец этого принца был убит Кассивеллауном, бриттом, которого избрала конфедерация британских племен, чтобы возглавить ее борьбу с Цезарем, и которому ныне было запрещено вмешиваться в дела триновантов. В результате Рим получил возможность претендовать в определенном смысле на статус высшего арбитра, а также на право сбора дани и защиты своих друзей тогда, когда он этого пожелает. (На деле Рим редко поступал подобным образом, если это не соответствовало его интересам: множество небольших государств, находившихся под его номинальной защитой, смогло в достаточной мере оценить этот основной факт жизни Древнего мира, с несчастливыми последствиями для себя.) Но прецеденты, как мы помним, были очень важны для римлян, и после Цезаря у них таковых было множество.

В течение двух десятилетий после Цезаря внимание римского мира было поглощено серией гражданских войн, положивших конец республике и приведших к власти Октавиана, приемного наследника Цезаря, позднее принявшего имя Август. Сам Цезарь не предпринял никаких действий, когда его прежний галльский друг Комм, которого он утвердил королем племени атребатов в Галлии, присоединился к большому восстанию в этой провинции. После поражения восстания Комм бежал в Британию, где ранее он был агентом Цезаря, и основал династию среди британских атребатов. Отсутствие в тот период римского интереса к делам в Британии вполне понятно. Между тем мы постепенно начинаем распознавать различные племена и прослеживать историю династий. Особенно показателен в этом отношении случай с тем же Коммом. Его власть над созданным римлянами «клиентским» королевством галльских атребатов и моринами, населявшими побережье Ла-Манша к северу от устья Сены, позволила ему контролировать значительную часть территории, через которую проходили пути от основных районов проживания Ве1дае (белгов), живших по берегам Мааса, до Британии. Как представляется, за некоторое время до Цезаря началось переселение из белгской части Галлии в Британию, которое, вероятно, усилилось после успехов в завоеваниях Цезаря, приведя по крайней мере к установлению родственных королевских домов в Британии.

В течение I в. до н. э. культура белгов стала доминирующей в Южной Британии, даже среди племен, которые не имели белгского происхождения. Образ жизни менялся. Разделение труда в обществе обретало более выраженный характер, по мере того как все больше видов деятельности, в частности таких, как гончарное дело, становились областью специализации ремесленников, а не практиковались в домашних условиях. Британское искусство достигло изумительной высоты, особенно в обработке металла, отличающейся круговыми мотивами и прекрасной эмалью, однако оно служило главным образом для экипировки военных вождей и украшения святилищ. В большинстве районов, испытавших влияние белгов, укрепления на возвышенностях начали уступать место большим поселениям на равнинных участках; иногда подходы к ним были защищены сплошными земляными валами. Их рассматривают как предшественников городов римского периода, хотя многие из них были скорее королевскими резиденциями, чем городами, типичными для Средиземноморья того времени. Однако с точки зрения будущего облика Британии наиболее интересным изменением является то, что в период от Цезаря до Клавдия (54 г. до н. э. — 43 г. н. э.) на всей ее территории начинает вырисовываться более устойчивая модель сельского землеустройства с постоянными границами земель, позволяющими делать вывод о наличии их более или менее постоянного владельца. В настоящее время все больше археологов склоняются к тому, что в данный период, возможно, зародилась практика размежевания земель, просуществовавшая до наших дней. Разумеется, люди, которые обрабатывали землю и которые владели ею, неоднократно менялись. Общие черты ландшафта, отвечающие этой весьма правдоподобной гипотезе, сохранились до настоящего времени.

За год до своего первого похода Цезарь в морском бою уничтожил флот бретонских венетов, корабли которых в то время контролировали морские торговые пути между Арморикой и Юго-Западной Британией. Археологические исследования свидетельствуют о том, что примерно в этот же период резко возросла важность маршрутов между белгской Галлией и южной и восточной частями Британии. С тех пор наибольшую важность приобрели морские пути от Сены до окрестностей Саутгемптона, короткие маршруты от Булони до Кента и путь от Рейна и Нидерландов (Low Countries) до устьев рек в Эссексе. Возможно, нет ничего странного в том, что эти области Британии были в то время средоточием богатства и знания. Ведь начиная с 12 г. до н. э., когда Август направил свои войска на завоевание Голландии и Германии, важность, которую недавно приобрели связи Британии с северными соседями Рима, скорее всего, еще более возросла.

Несмотря на то что в конечном итоге попытка Августа расширить границы империи до Эльбы оказалась неудачной, с этого периода большие по численности войска Рима обосновались на Рейне на постоянной основе. Британия продавала в империю зерно, кожи, скот и железо — все то, без чего Рим не мог обойтись в своей военной кампании. Недавние исследования показывают, что в Британии с ее технически эффективным сельским хозяйством по крайней мере зерна производилось значительно больше, чем было необходимо для нужд населения. Можно с полным основанием предположить, что перспективы, которые открывались в связи с потребностями стоявшей на Рейне армии и новых рынков — римских провинций по ту сторону пролива, — значительно повлияли, а возможно, и стали причиной роста благосостояния, общественных перемен и даже изменения характера сельского хозяйства Британии.